— Виолетта, милая! Прекрасно выглядишь! — еще один ничего не значащий комплимент в копилку фальшивых красноречий.
Звон бокалов. Легкая музыка. Среди негромкого многоголосья иногда раздается откровенный ржач… Кто-то явно уже перепил из гостей. Стихийное бедствие под названием «десятилетний юбилей» нашей с Павлом совместной жизни подкатил незаметно. Вроде, только вчера были робкие свидания после пар в универе, первое «люблю», первое «ты мой единственный навсегда». Десять лет! Убиться можно! Ищу глазами мужа, который окружен такими же успешными мужчинами. С гордостью отмечаю, что Паша очень выгодно смотрится среди них, выделяясь ростом, широкими плечами и прессом без намека на брюшко. Почувствовал. Обернулся и послал самую лучезарную улыбку «только для меня». Отпиваю из бокала глоток шампанского, смущаясь как девочка. После такой улыбки и искры в глазах, нас точно ждет продолжение, как только окончится это нудное мероприятие.
Уже мечтаю, как останемся вдвоем. Его завораживающая хрипотца: «Летти, моя девочка!». Сильные руки, блуждающие по телу, высекают острую необходимость быть под ним распластанной. Решаю ненадолго спрятаться от надоевшей толпы и цокаю в сторону «кабинета для уединений».
Зайдя в кабинку туалета, закрываюсь на шпингалет, и опустив сиденье на фаянсовом друге, предварительно протерев его влажной спиртовой салфеткой, усаживаюсь, радуясь тишине. Листаю ленту в соцсетях. Некоторые из наших знакомых уже выложили фоточки с вечера. Читаю комментарии, лайкаю, что понравилось. Вот, мой любимый муж вполоборота с «царевичем» — так я называю партнера Паши — Царского. С серьезными лицами мужчины явно что-то обсуждают. Стоп! Рядом крутятся две каких-то курицы, постоянно попадая в кадр. Хищный взгляд нацелен на моего мужа и Романа Царского. Ну, царевич у нас завидный жених — хмыкаю. Пока ни одной птичке не удалось спеть ему до окольцевания.
Хлопок двери отвлекает от мысли. Я уже думаю встать и освободить место…
— Везет же этой Гавриловой! Такого мужика отхватила, — замираю на месте, дыша через раз.
— А у самой ни кожи, ни рожи, — фыркает вторая. — Даже родить ему не может!
Удар по самому больному! Мне уже двадцать девять лет. Три года назад случился выкидыш. Когда Паша нашел меня лежащей в коридоре в луже собственной крови, чуть сам инфарк не схватил. Теперь любое упоминание «давай заведем ребеночка», встречает резкий отпор: «Я не хочу тобой рисковать, Летти. Давай, повременим еще немного, и ты потом ляжешь под полное наблюдение врачей в клинике. Не время сейчас, солнце мое». Вижу, какой страх появляется на любимом и родном лице, и соглашаюсь еще повременить, чтобы только не видеть сейчас бледного и потерянного супруга, потухших карих глаз… Каждый раз откладываем «на потом» — качаю головой, что я слабая и не могу настоять на своем. А часики-то тикают…
