За пару месяцев до...
— Машуня, твоя очередь.
Полный затаенного веселья шепот Васьки Перфильева теплым ветерком коснулся уха. Усмехнувшись в ответ, я привычно поправила вечно сползающие очки. В новом платье в пол я, привыкшая к джинсам и хаки, чувствовала себя рыбой, попавшей в сети, а вот Васька в черном смокинге, который, как выяснилось, дала ему на этот вечер одна из его многочисленных подружек, работавшая в костюмерном цехе Останкино, выглядел неожиданно элегантно. Впрочем, волнения, предчувствия триумфа все равно не было. Даже пришлось напомнить себе, что далеко не каждый день удостаиваешься того, чтобы быть представленным к «Лавровой ветви».
«И притом вполне заслуженно!» — подумалось без ложной скромности.
Последняя работа — большой фильм об Афранистане — получился действительно стоящим. Стоящим!
Вздохнув, я постаралась сконцентрировать внимание на сцене. Перфильев не ошибся — эта номинация действительно оказалась моей.
«Нет, черт побери, нашей!»
Волнение пришло со странным опозданием. Нервная дрожь накатила после, когда я уже вернулась на свое место и опустилась в кресло рядом с Васькой, сжимая в мгновенно вспотевшей ладони только что полученную статуэтку.
— Машка, пойдем, что ли, выпьем?
Кивнула, испытывая благодарность за его всегдашнюю чуткость. Несмотря на то, что Перфильев был почти на четыре года моложе, он, зеленым юнцом появившись на телевидении, сразу же взял меня под свою опеку. Это было уже достаточно давно, и изначальные причины забылись, но сам Василий упорно объяснял все «количественным соотношением» — рядом с его ста с небольшим килограммами, умопомрачительно распределенными на почти двухметровую высоту, мои хлипкие сорок пять, которых едва хватало, чтобы хоть как-то покрыть несчастные полтора метра роста, выглядели совершенно по-детски.
— Пошли. Только долго я не смогу, домой нужно.
— К себе, значит, не зовешь…
— Пусти козла в огород!
— Совращением несовершеннолетних не занимаюсь.
— Моей дочери, между прочим, через два месяца уже двадцать…
— Наталье двадцать?!
— Чего ж удивляться, если твоему крестнику девять!
— Маш, мне стыдно. Неужто правда? Я так давно его не видел… Ну пригласи меня! Честное слово, я буду вести себя абсолютно невинно!
— И ты сможешь?
— По крайней мере, буду очень стараться.
Внезапно умильное выражение на его лице сменилось холодноватой настороженностью. Я обернулась, следуя за его взглядом, и чуть не застонала сквозь зубы. Энергичный юноша с ОРТ уже тянул ко мне микрофон, а за его плечом мерцала красным огоньком лазерного прицела камера.
