Там, вдалеке, над гранью горизонта, на вспаханных, чернеющих облаках, белесые вкрапления, утомлённого, осеннего дня. Они вспаханы октябрьским плугом: из мыслей, цвета, движений воздуха…
Там, всё это, им отсеяно, вброшено; все, – они «семена» отходящего дня осени, а чернеющие облака – его брови. Они двигаются, будто моргают тем не менее…
Опустим взор, остановим его наблюдательность, предложим шагнуть ближе, к ногам человека, идущего по разбухшей дороге, от позавчерашнего дождя: открыло кран неба господня рука до упора… и рухнули! Жидкие осадки…
Временами из-под сапог, когда вступали они в разжиженный чернозём, месиво вздыхало, вспучивалось, а то, что жиже, брызгало веером. Он машинальна передвигал ноги, перекачиваясь: то – влево, то – вправо, где, как ему казалось, «а вон там тверже».
И, если бы, кто-то мог, пристальнее всмотреться, в сосредоточенные глаза, обрамлённые чуть припухшими надбровными дугами, догадался бы о его усталости: кристаллики зрачков просили отдыха. Тем не менее, склонённая голова, на коричневый шарф, думала, слегка покачивалась, в такт шагам. Мысли трогали воображение…
«Где-то там, не на грани горизонта, а в чёрных дырах Галактики есть иные солнца; пишут учёные: есть скорость большой величины, которую даже трудно представить»… Воображение рисует иные миры, иной язык букв, иную природу: фиолетовую, красную. Хочется душе коснуться того, не земного. Ей-то не спится, то – не сидится внутри тела. И в, эту вот, осеннюю пору, в эту хлябь, побуждает мысли, спросить интуицию: что ощущается при волнении? Земное приелось? …Спиридон чувствовал, что, в этом дне, даже воздух не обычен. «С чего бы так?»
Глубоко вздохнул и медленно, через трубочку из губ, выдохнул волглый воздух; и задумался о своём состоянии. «От чего бы?»
А между тем, из лощины, к которой он приближался, навстречу катился клубящийся вал тумана. Ежесекундно его форма то увеличивалась в объёме, то уменьшаясь, худела, словно дышала. Вал катился торжественно, поглощая, по пути; кроваво-красные плоды шиповника, развешенные и поникшие к земле, саму дорогу… ближе и ближе к Спиридону.
Сблизившись, туманный пришелец, непонятно откуда оживший и когда выращенный, влажным дыханием обнял сапоги, шею, ворот рубахи, окутал всю его фигуру. По телу покатился «ёжик» мурашек, он встряхнул тело, Поднял воротник куртки, помахал руками, потуже стянул шнурки фалдов.
