Пролог
В небольшом трехэтажном дворце, чей двор больше напоминал
какой-то волшебный сад благодаря обилию вечноцветущих кустарников и
деревьев, некоторые из которых не только переливались всеми цветами
радуги, но еще и светились, творился скандал. И даже, пожалуй, не
один. А еще там кого-то били, творили могущественную магию,
судорожно собирали раскиданные по территории сокровища и ценные
вещи, пытались укрощать диких животных, да вдобавок в меру сил и
способностей боролись с многочисленными катаклизмами и прочими
несчастьями, буквально таки захлестнувшими это строение.
На крыше дворца творился потоп. Крыша была двухскатной, в
европейском стиле, но нескольким тысячам литров воды это нисколько
не мешало циркулировать по вершине здания, омывая собою и без того
чистую черепицу и стены верхних этажей, в которые игривые волны
тоже врывались. И вырывались, причем вместе с добычей. То табуретку
какую напором унесет, то картину, то каменную статую...Весь этот
хлам течения разбивали об светящийся купол, замерший на верхушке
одной из печных труб. Окруживший себя защитной магической сферой
человек явно хотел бы из места своего заточения удрать, но
поддерживать волшебство в движении был видимо не способен, а
сдаваться на милость мокрой стихии опасался. Вот и куковал на одном
и тот же месте, причем уже довольно давно.
По балконам и подоконникам здания бодренько скакали козлы, что
по всей видимости собирались переквалифироваться из горных в
придворные. Ну, раз уж они нацепили на себя какие-то однообразные
ливреи, обильно украшенные чьими-то гербами. Периодически они
бодали тех, кто пытался покинуть дворец через непредусмотренные
планом выходы, безжалостно заталкивая людей обратно во власть того
хаоса, который творился внутри. А он творился. Доказательством
служили отсветы света, пробивающиеся через окна...Кое-где и через
словно бы вибрирующую каменную кладку пробивающиеся. Вдобавок из
произвольных участков строения то и дело начинал валить дым
абсолютно любого цвета, зачастую обладающий настолько резким и
неприятным запахом, что сие амбре можно было и за несколько сотен
метров почувствовать даже тем, у кого нос давно и основательно
заложен. На самом большом из балконов разворачивался довольно
необычный фехтовальный поединок. Какая-то волосатая копна
исступленно хлестала живыми гусями облаченную в легкомысленные
развивающиеся тряпочки статную женскую фигуру, что пронзительно
пищала при каждом щипке клювами разъяренных птиц и, как могла,
отбивалась при помощи массивной двухметровой арфы, порхающей в
воздухе подобно невесомому перышку под звуки какофонии, льющейся со
струн, словно бы содрогающихся в эпилептическом припадке.
