Пролог
Жизнь иногда может делать весьма неожиданные повороты. На
прошлой неделе у тебя было все: любящие родители, которым хватало
денег, чтобы регулярно баловать сына подарками; заботливый и
опекающий старший брат; репутация двукратного победителя в
молодежных соревнованиях по дзюдо… Место на втором курсе
престижного вуза, по праву заработанное собственным интеллектом.
Крепкое здоровье, лишь иногда омрачающееся периодическими
простудами или расстройствами желудка после немытых фруктов. А
сейчас осталась только больничная палата и не успевшая толком
запылиться фотография семьи на тумбочке. И рядышком еще одна – с
могильными плитами, на которых выбиты такие знакомые имена.
Олег не смог сдержать в очередной раз нахлынувших на него слез и
вцепился зубами в подушку, чтобы его рев не будил других обитателей
палаты. Нет, на сон посторонних людей парню было в общем-то
плевать… Но прошлый раз, когда тихие всхлипывания разбудили одного
из соседей, лежащий напротив старик заткнул источник посторонних
звуков подушкой. И держал ее на лице враз осиротевшего юноши
достаточно долго, чтобы тот почти успел задохнуться.
Визит в парк развлечений, где свихнувшиеся на чувстве
собственной избранности придурки устроили теракт, разделил его
жизнь на «до» и «после». Взрыв убил родных и перечеркнул
собственную судьбу парня раз и навсегда. Нельзя жить, если
парализовано все ниже плеч, сломан позвоночник, а к заменяющему
почки аппарату тебя возят по расписанию один раз в два дня. Только
существовать. Плохо, недолго и вместе с такими же безнадежными
больными, лишь более везучими. Они хотя бы нос сами почесать могут.
Или внятно поговорить с родственниками, друзьями, врачами… Попавший
под взрыв Олег практически откусил себе язык и временно потерял
способность к членораздельному общению. Он даже не мог пожаловаться
на вредного старика, регулярно кроющего его матом по надуманным
поводам и однажды чуть не убившего. И парень серьезно опасался, что
так и не успеет высказать дряхлому подонку в лицо все желаемое.
Состояние Олега медленно ухудшалось. И происходило это куда
быстрее, чем подживал едва не откушенный напрочь и пришитый обратно
хирургами язык.
Внезапно объект его неприязни заворочался на больничной койке и
сел, откинув запятнанное чем-то одеяло. Олег приготовился
нечленораздельно заорать изо всех оставшихся сил, если вредный
пенсионер сделает хоть шаг в его сторону. Однако старику было не до
соседей. Он достал из находящейся рядом с кроватью тумбочки
небольшую икону, положил ее себе на колени и что-то неразборчиво
забубнил. Парень мог разобрать лишь отдельные слова, такие как
«гной», «кал», «раб». Видимо, старик выспался и решил, что настало
уже самое время для его ежедневной утренней молитвы. Бормотание
втекало в уши, словно неимоверно громкий и раздражающий комариный
зуд. Третий и последний обитатель палаты, мужчина лет сорока с
очень бледным лицом, заворочался на своей постели и поднял голову.
Очевидно, его сон оказался прерван этим своеобразным будильником.
Парень облизал растрескавшиеся губы и неожиданно понял, что он
очень хочет пить.
