В этом краю часто случались красивые
закаты. Насыщенных багряных цветов. Монаху всегда казалось, что по
небосводу словно разлилась кровь и стекла туда, где кончаются горы.
Старики из числа созерцателей, утверждали – от магии, не иначе.
Арут был наполнен магией Источника до предела. Кажется, сам воздух
пропитался ею. Неосязаемо, необъяснимо. Но ощутимо и слышно.
«Это рождает особое благочестие,
дарованное пророком», – говорили созерцатели.
Монах сомневался. Арут рождал вечную
головную боль. Или, как говорили ортодоксальные архаиты,
ощутимость. «Смиряющий обруч», заставлявший многочисленных отроков,
аколитов, причетников, тех же созерцателей, да и самих отцов
предвечной церкви быть благочестивыми. Нести волю создателя через
слово пророка Анта.
А еще существовал так называемый
шепот создателя, или второе проявление магии – слышимость. Шепот
непрерывно звучал у тебя в голове. Тысячи, мириады едва различимых
голосов, призрачный хор из мира по ту сторону. Монах любил поздней
ночью, лежа на топчане, в своей одинокой келье, прислушиваться к
нему. В гулкой пугающей тишине, изредка прерываемой храпом
послушников, погрузившись в вязкую полудрему, несмолкаемый шепот
незаметно складывался в слова. Он почти понимал их, почти… Но
каждый раз значение ускользало.
За годы, что монах провел здесь, в
сердце Аннаты, в легендарном соборе, в недрах которого таилась та
самая шахта, куда доступ открывался тем немногим, кого
звалитаинниками, головная боль и шепот
превратились в нечто, заставлявшие его воспринимать окружающее,
мягко говоря, своеобразно.
Да и все они – мелкие церковные
служки в огромном, покрытым пылью и тленом, здании, - практиковали
философию, суть которой сводилась к тому, что всё – и есть пыль и
тлен. Все они были нигилистами, смотревшими на мир через призму
боли, смирения и откровенной бессмысленности бытия.
Монах перелистнул страницу и
скривился. Сегодня голова просто раскалывалась. От этого проклятия
не было никакого спасения. Особенно вредил хмель. Нередко
случалось, когда злоупотреблявшие вином иноки сходили с ума.
Пьяницы в полоумии всегда буйствовали. Помнится, один решил
запереться в клетке и сгореть. Он применил заклинание огня на
самого себя, прежде выбросив ключ от клетки…
Другой решил познать, что есть грех?
Самый тяжкий. Что будет после? Поразит ли его создатель громом
небесным? И начал поедать себя. Таким и нашли бедолагу в «каменном
мешке», где он отбывал наказание как смутьян, развращавший умы
иноков. Он оторвал собственную ногу и поедал ее...
