Монах мрачно усмехнулся. Познать и
просветлеть, означало на практике терпеть и пытаться не
спятить.
И в чем смысл? Любой из них тщетно
задавался этим вопросом. Источник по-прежнему был велик и
необъятен, но вера их – лишь вера навозных жуков, копошащихся на
куче фекалий, и размеры ее, этой самой кучи, неподвластны их
скудному разуму. Навозные жуки, возомнившие себя хозяевами
мира.
За тысячу лет существования их
величественная религия оскудела до гниющей махины, родившей
нынешних адептов: престарелого и слабоумного архимага Квото́на и
его блядовитую сумасшедшую супругу Марию, поставившую во главе
священного воинства Девы Полуденной… любовника. Язычника из
задворок их дряхлеющей, распадающейся на части империи. Нечестивца,
принесшего в окутанный благовониями, наполненный внушающими трепет
напевами сотен богомольцев, прохладный от идущего из шахты холода
главного молельного зала Аруты, смешные в своей нелепой жути
кровавые ритуалы.
Очередной такой проводила сейчас
Мария. Вот свидетельство их собственной никчемности и безразличия:
они привыкли к подобному. К кровавой вакханалии в самом центре
несущей просветление предвечной церкви. Очередное подтверждение
бессмысленности бытия. «Вы и́щите, братия, значение там, где его
нет, – говорил один пожилой монах, которого все именовали не иначе
как Богохульником. Как же его звали на самом деле? Кажется,
Медвяном. Медвян. Какое теплое, и в то же время странное имя. –
Сами подумайте, что сказано в писании: пейте нектар
божественный, ибо таковым становится в теле зверя. О чем тут,
спрашиваю я вас? Как может нектар иль эфир – кому как нравится –
стать священным и пречистым, пройдя сквозь печать, в коем таится
зверь, как мы знаем, нечистый? Вот в этом и суть, братия! Верьте в
абсурдное!»
Сейчас, вместе с пускающим слюни
мужем, от которого вечно воняло мочой, Мария решила принести в
жертву идолу… собственного сына. Такого же слабоумного, как и
отец.
Отче всеблагой! Как же получилось,
что подобное не удивляет их? Понятен ход мыслей ополоумевшей бабы:
есть другой сынок, Петр по прозвищу Усекновитель. Правая рука
проходимца-фаворита, словно в насмешку самому создателю ставшего
гетманом священного воинства...
Как же болит голова…
Вредно думать обо всем таком.
Ничего, кроме еще более поганого настроения это не приносит. Так
недалеко и до безумия. В последнее время вообще множились случаи
помешательства. И без пьянства. Особо ретивые служки возвещали о
грядущем бедствии, о тьме ночной, о звере диковинном, что пожрет их
души…