— Пагу! — мельтешение лиц, красок, цветов и звуков. Словно
праздник на главной площади ещё не закончился. — Пагу, гляди! —
кто-то потряс за плечо. — Это же сама Богиня сошла на земли
человеческие, чтобы одарить нас благодатью! — лицо резко обернулось
в сторону, в которую указывал какой-то смуглый тощий парнишка лет
четырнадцати. — Сама Богиня Иштар!
Отовсюду послышались радостные возгласы. Экзальтированная
публика попадала на колени и тянула руки к роскошной женщине в
паланкине, который несли десяток рабов. Та с кривой полуулыбкой
полнейшего превосходства и снисхождения, взирала на раболепие
толпы, бросая время от времени какие-то гроши. И, вопреки
ожиданиям, это видение вызвало внутри давно там копившуюся и
клокотавшую ярость. Схватив камень с земли, он с силой бросил его в
паланкин и крикнул:
— Убийца! Верни моего брата!
Камешек не долетел до госпожи, зависнув в воздухе. Богиня явила
свою силу. Сжимая и разжимая руки, он стоял и тяжело дышал от
распирающего его гнева, пока женщина медленно и неуклонно
поворачивала в его сторону голову. Толпа бесновалась, не заметив
маленькую драму, но вот лицо женщины дрогнуло, и улыбка медленно
сползла, но затем снова вернулась, как только она встретилась
глазами с выскочкой. «Что ты сказал?» — пролетело над толпой,
врезаясь в голову раскалённым прутом. Женщина не разжимала губ, но
слова были настолько сильны, что опрокинули бы любого на землю.
Однако Пагу, хоть и покачнулся, но удержался.
— У-бий-ца! — по слогам, с наслаждением. Вокруг тут же
образовалась пустота. Даже «друг» где-то там затерялся. Мгновение
ничего не происходило, и тут, когда от свиты богини отделился
человек, сознание резко оставило
___
Всё существо обдал холод и глаза открылись. Взгляд упёрся в
песочно-серый камень пола, а при попытке встать, тело пронзило ещё
и болью. Но глухой. Словно сквозь пелену, через которую проступали
только контуры боли. Он был связан. Поставлен на колени с
вывернутыми назад руками, не способный самостоятельно поднять
голову. Кто-то сзади схватил за волосы и с силой потянул вверх.
Неестественно изогнувшись, он наконец смог рассмотреть что-то,
кроме пола. Он был в большой ярко освещённой зале перед троном, на
котором восседала богиня.
— Ты оскорбил меня, дитя, — раздалось прямо в голове.
