Дверь камеры отворилась, впуская
внутрь узкую полоску ослепительно-яркого света. Железная миска
громыхнула о каменный пол. И вновь наступила темнота.
Я сползла с узкого ложа, плотнее
закуталась в покрывало — колючее, словно сплетенное из игл морского
ежа, оно осталось единственным, что укрывало мое тело.
Рядом с узким ложем стоял бидон с
водой. Я откинула крышку, зачерпнула пригоршней не слишком свежую
воду. Пила, не открывая глаз — слишком боялась, что даже во мраке
увижу собственное отражение. Наверняка за последние дни
превратилась в настоящее пугало.
А ведь когда-то считалась красивой,
успешной и даже везучей. Гордилась достигнутыми успехами в спорте и
учебе. Наивно полагала, будто будущее зависит только от меня самой.
Надеялась найти хорошую работу, обзавестись своим домом,
семьей…
Наивная. Теперь вот ем руками из
железной миски, сплю на жесткой лавке. Ношу ошейник, который
раздражает чувствительную кожу и не дает сопротивляться. Заставляет
чувствовать себя невольницей, выставленной на торги.
Впрочем, в последнем правды больше,
чем хотелось бы. Ведь моя тюрьма — корабль космических пиратов,
промышляющих работорговлей.
Вязкая субстанция с привкусом
собачьего корма камнем свернулась в желудке. А на глаза навернулись
злые слезы. Не желаю, чтобы со мной обращались, как с безропотной
скотиной! Ненависть и желание отомстить становились сильнее с
каждым мгновением, проведенным в заточении.
С досады я бросилась к двери и стала
колотить в нее опустевшей тарелкой. Пусть придут и подавят бунт.
Однажды я видела, как пираты усмирили инопланетянку с голубоватой
кожей и огромными ослиными ушами. Вкололи ей убойную дозу
успокоительного, и все торги она проспала на мягкой кушетке.
Лучше так, чем сидеть в прозрачной
клетке и ловить на себе липкие взгляды покупателей. Не хочу этого
вновь — противно.
О том, кто меня возьмет и что
случится после, я предпочитала не думать. Отец учил решать проблемы
по мере их поступления — и это, пожалуй, один из самых ценных его
советов.
Грохот в моей камере действительно
услышали. Дверь отворилась, и громадное щупальце сцапало меня за
ошейник. Выволокло в коридор и подняло над уровнем пола. Тяжелый
взгляд прошелся по мне, как асфальтоукладочный каток.
Ненавижу этих уродов — самые
отвратительные твари, каких можно представить. Желеподобные
осьминоги размером с платяной шкаф, они разговаривают на языке,
похожем на утробное хлюпанье, не носят одежды и больно бьют
разрядами тока.
