1. 1. Платье
Платье висит на портновском манекене из папье-маше – красивое, как на картинке из книги сказок. Есть у нас в приюте такая – в сафьяновом переплете, с яркими иллюстрациями – мы читаем ее малышам перед сном при свете огарков свечей.
– Шура, а как ты думаешь – какая она? – Аля смотрит на меня снизу вверх – она сидит на низенькой скамеечке у стены – бережет больные ноги.
– Кто «она»? – уточняю я, аккуратно пришивая кружево к левой бретельке.
Платье бело-голубое – как снег в лунную ночь. Корсет расшит жемчугом и стеклярусом. Вышивкой занималась мадемуазель Коршунова, обучавшая нас рукоделию. Никто лучше нее не смог бы этого сделать.
– Та девушка, для которой мы шьем это платье, – Аля проверяет строчку на подоле и удовлетворенно кивает – ровненькая, не придерешься. – Наверняка, она – красавица, правда?
Я фыркаю. Всё-таки Алевтина удивительно наивна для своих восемнадцати лет.
Я нисколько не удивлюсь, если будущая хозяйка платья окажется дурнушкой. Хотя фигура у нее должна быть неплохой – вон какая талия тонкая.
– Удивляюсь я тебе, Алевтина, – хохочет главная заноза нашего приюта Тамара Рудакова. – Видела я эту «красавицу» – когда она на первую примерку приходила. Морда как у лошади. Породистой, конечно, но лошади.
И она корчит смешную мину, изображая ту самую лошадь. И хоть выходит довольно забавно, я не смеюсь. С Рудаковой мы враждуем уже много лет – с тех самых пор, как я попала в пансион-приют для дворянских детей баронессы Зиберт.
– Тома! – Аля укоризненно качает головой. – Как ты можешь так говорить?
Сама Алевтина никогда ни про кого не говорит дурно – даже про тех, кто этого заслуживает. Даже про мадемуазель Дубровину, которая за малейшую провинность заставляет маленьких стоять на коленях на рассыпанном на полу горохе.
Рудакова открывает рот – наверно, чтобы сказать еще что-нибудь ядовитое. Но неожиданно ограничивается только вздохом. Алька и на нее действует умиротворяюще.
– Девочки, баронесса!!! – кричит рыженькая Даша Хитрук, влетая в комнату.
И мы мигом разбегаемся по сторонам – словно мышки – стараясь держаться как можно незаметнее. Анастасия Евгеньевна Зиберт часто бывает не в духе и свое дурное настроение выплескивает на того, кто первый попадется под руку. Только Аля остается на своем месте.
Наша попечительница появляется в мастерской не одна, а с директрисой приюта мадам Павленко. Баронесса раздражена, а мадам Павленко напугана. Следом за ними с понурым видом бредет сам барон Герман Францевич Зиберт.
