24 сентября 1918 года. Военный госпиталь, Майнц, Территория
Германской Империи, оккупированная Францией.
— Как вы себя чувствуете, мсье Малетин?
По правде сказать – недурно, особенно учитывая обстоятельства,
ведь в это тело я попал после смерти предыдущего владельца. То
есть, после отзыва его души куда-то кем-то и зачем-то, тело то ещё
ничего, хоть и поранено изрядно, но зато молодое. Подпоручику
Андрею Николаевичу Малетину всего двадцать лет и пять месяцев, а
четыре осколочных ранения хоть и привели к большой потере крови, но
ничего важного в организме не повредили. Порвали шкуру, застряли в
мясе – в таком возрасте всё заживёт как на собаке. Усугубила всё
тяжёлая контузия, она оказалась фатальной для прошлого владельца
этой тушки, я же никаких её последствий не ощущаю. Порванная плоть
болит, а голова – тьфу-тьфу-тьфу.
— Сегодня лучше, чем вчера, доктор, – улыбаюсь лечащему врачу, –
спасибо вам.
В себя, точнее не в себя, а в подпоручика Малетина, я пришёл три
дня назад, и все три дня отвечаю доктору этой фразой. Она ему
нравится, а мне не жалко. Андрюха оставил мне в наследство отличный
французский, неплохой немецкий и почти полный курс классической
гимназии, с латынью и древнегреческим. Очень кстати его знания,
особенно во Франции. Не пришлось симулировать амнезию – вся память
предшественника оказалась в полном моём распоряжении. Вместе с его
героической биографией и орденами.
— Я рад, мсье. К вам настойчиво просятся сослуживцы.
Малетин пошёл на эту войну с выпускного курса Шестой гимназии
тогда столичного Санкт-Петербурга /ссылка 1: 12 марта 1918
года столицей стала Москва/ в апреле 1916, едва ему
исполнилось восемнадцать, недоучившись всего четыре месяца. Пылкий
юноша с сердцем горячим записался вольноопрелеляющимся в Первую
Особую русскую пехотную бригаду, отправляющуюся на помощь союзным
французам. Поступок идиотский, но по-настоящему патриотический,
этого не отнять, не поделить. В мясорубке под Верденом, в ноябре,
Малетин выжил с одним лёгким, но очень кровавым) ранением – штык
германца скользнул по ребру и вскрыл шкуру правого бока. В том
сражении погиб ротный, подполковник Генерального штаба Клёсов, и
ещё восемнадцать русских офицеров, поэтому после излечения Малетину
без аттестации присвоили чин прапорщика и назначили командовать
взводом. Ну ещё бы, ведь французики отметили его «Военным крестом»
(Croix de guerre), сразу с «Золотой звездой». После прорыва «Линии
Гинденбурга», наши наградили прапорщика Малетина орденом Святого
Георгия четвёртой степени и произвели в подпоручики, а французы за
захваченную гаубичную батарею «бошей» не пожалели «кавалерственный»
знак «Почётного легиона» и двенадцать тысяч серебряных франков. Ещё
бы они пожалели, когда каждая из четырёх трофейных «Крупповских»
гаубиц стоит по восемнадцать тысяч в мирное время. Пропить успели
только четыреста франков
