Пролог
- Раевский, - от души побарабанив в дверь вагончика, выкрикнула
Зоя, второй режиссёр проекта, - Егор, на площадку. Бикович уже свои
дубли закончил, твоя очередь, Каскад, пора зажигать вместо
серба.
Егор распахнул дверь и выпрыгнул из вагончика, приземлившись в
шаге от отпрянувшей от неожиданности красивой, высокой, эффектной
блондинки. Ну, а какой еще могла быть любовница известного на всю
страну режиссера? Причем женушка его об этой связи знала и
помалкивала, пока муж выбивал из государства фонды на фильмы, ее не
интересовало, кого тот трахает вечером после съемок.
- Раевский, ты скотина, - возмущенно пискнула девушка, которая
едва не встала в лужу, и теперь балансировала на краю. - Вот все у
тебя, ни как у людей. Если бы ты не был так похож на нашу сербскую
звезду, что он хочет только тебя дублером, я бы Николаичу шепнула,
что ты тут на площадке лишний.
- Мстительная ты стерва, Зоя, - процедил сквозь зубы Егор. - Как
тебя еще не зарезали? Смотри, зарядит кто-нибудь патрон настоящий
вместо холостого, и шлепнут тебя, как будто по ошибке. Ты
дочирикаешься. Молодость, красота и благоволение режиссера - это же
не вечно, а гадости ты людям делаешь ежедневно, и они обязательно
про тебя вспомнят. Ладно, пошли, а то и вправду ждут, наверное,
уже. Надо по-быстрому обгореть, и домой ехать, у мамы сегодня
ужинаю, а я тут с вами зажигаю.
Со звездой фильма, сербом Милошем Биковичем, Егор столкнулся на
краю съемочной площадки.
- О, Егор, - почти без акцента произнес серб, крепко пожимая
руку каскадеру, - ты там постарайся, сцена важная, нужно красиво
сгореть.
- Будет сделано, Милош, - заверил его Раевский. - Не беспокойся,
выпрыгну на ходу, объятый пламенем, все будет в лучшем виде.
Они раскланялись, и Егор поспешил к режиссеру, который уже
материл всех и вся, поскольку у него на площадке отсутствовал
дублер звезды, а время ограничено, еще двадцать минут, и уже ничего
путного снять не удастся.
- Наконец-то, - увидев Раевского, недовольно произнес Эдгар
Николаевич. - Где тебя носит? Нет, я когда-нибудь тебя точно вышибу
за безалаберность. Ладно, давай к машине.
Егор кивнул и направился к шикарному мерседесу гелендвагену, из
которого ему предстояло выпрыгнуть и загореться. Забравшись с
автоматом на пассажирское сиденье, он мысленно перекрестился,
поцеловал по традиции армейские жетоны, которые приносили ему
удачу, и поднял руку, показывая, что готов.
