Омск
Маша стояла у плиты в общей кухне четвертого этажа
швейного общежития и пекла блины. Девушка искренне надеялась не взорваться от нытья
подруги, уже битый час бегающей к ней со всякими шмотками, примеряя их, чтобы
определиться, в чем она пойдет в клуб.
Ольга, несомненно, красивая, стройная девушка с длинными
ногами и соответствует всем параметрам худющей модели, но туда ее не брали,
сколько бы она ни пыталась и как бы ни хотела.
Хрустальная Барби, в отличие от светловолосой Машеньки
приятной внешности, совсем ничего не ела, чем была очень довольна, пока не
видела еду. Мария же не отказывала себе ни в чем, особенно сейчас, нервно
уплетая третий блин, стараясь не показывать очень чувствительной подружке, что та
уже совершенно вымучила своим нытьем.
– Маша, а Маша, вот эта юбка, мне подходит? Не
длинная, а? Как думаешь? Мои толстые ляжки не бросаются в глаза? Только честно!
Ты же моя подруга! – жалобно проскулила красавица, вертясь в стороны и хватая
себя в разных местах, демонстрируя несуществующий целлюлит.
Воропаева перестала жевать и посмотрела на худющие
палочки Латровой. Следом взглянула на свои, такие… нормальные по ее мнению, и нахмурилась.
Снимая комнату в общаге с Ольгой, почему-то у нее складывалось впечатление, что
она толстый розовый поросенок. Особенно когда что-нибудь ела, а соседка огромными
жалобными глазками заглядывала ей в рот, рассказывая об углеводах, жирах и
белках.
Две девушки работали на швейной фабрике по изготовлению
игрушек и жили в общежитии. Его предоставляла организация, если у работников не
было своего жилья, естественно, с полным ежемесячным вычетом из заработной
платы.
Марии нравилось здесь. По крайней мере, это недорого.
Особенно для нее, приехавшей из деревни, где остались бабушка и дедушка. Конечно,
плохо, что теперь они одни, но выбора не
было.
Да и старички у нее боевые, и сами собрали Маше
сумочку, решив, что в деревне ей делать совершенно нечего.
В комнату 425 Воропаеву сразу же определили вместе с Латровой,
где они уже год как живут и бед не знают. Да, особенно Ольга, которая не
готовит, потому что на диете, но всегда ест; не убирается, потому что никогда
не находится дома, но раскидывает и оставляет такой бардак, что Маша готова ее
убить через день.
Нередко девушки ссорились, и их было слышно даже на
втором этаже. Тогда к ним наведывался комендант, угрожая выкинуть за крики. После
наступали ошеломляющая тишина и взаимная идиллия.
