Земную жизнь пройдя до
половины,
Я очутился в сумрачном
лесу,
Утратив правый путь во тьме
долины.
Божественная комедия
Данте Алигьери
Глава 1
Флигель состоял из двух помещений:
небольших светлых сеней, где предлагалось скоротать время
ожидающим, и комнаты, в которой местная знахарка вела прием.
В открытую настежь дверь через
легкий тюль, явно повешенный для защиты от мошки и комаров, в сени
стремился опьяняюще свежий воздух. Через окно, разделенное
планочками на квадратики словно поле для игры в крестики-нолики,
щедро лился солнечный свет, укутывая золотистой дымкой деревянные
стулья, заботливо накрытый чистым пледом диванчик и картину с
изображением весеннего половодья и кадку с растением, названия
которого Семен не знал. Под картиной на диване сидела девушка в
длинном платье с гладко зачесанными назад мышиного цвета волосами,
убранными в узел, и смотрела в пол. Сцепленные в замок руки ее
лежали на коленях. По бокам от нее сидели женщина постарше и
женщина помладше, и по внешнему сходству Семен предположил, что
это, как в загадке — две матери и две дочери. Поначалу он всячески
старался не прислушиваться к их беседе, но заняться больше было
нечем, и волей-неволей он позволил себе этот акт недобропорядочного
поведения.
— Зовут ее Дарьей, — наставительно
шептала младшей дочери младшая мать. — Не разглядывай ее, а на все
вопросы отвечай честно. Помни, она — твоя последняя надежда! Ты
слышишь меня, Ольга?
— Да, мама, — прошелестела
девушка.
— Что скажет — делай! И не перечь!
Поняла меня? Ольга, ты меня поняла?!
— Да, мама.
Семен сдержал усмешку лишь из
жалости к девушке: кажется, ей тут хотелось находиться еще меньше,
чем ему. Интересно, зачем приехали, да еще и всем составом? Небось,
венец безбрачия снимать.
Дверь из комнаты отворилась, и на
пороге показалась женщина с грудным ребенком на руках. Женщина
выходила спиной, кланялась и благодарила:
— Спасибо вам, спасибо, а то уж так
намучалась…
Следом за ней вышла знахарка.
Не испытывая особого интереса, Семен
все-таки взглянул на нее. Хмыкнул про себя.
Он был уверен: будет старуха. А
тут…
Ей было лет тридцать пять, вряд ли
больше. Округлое лицо, тщательно убранные под косынку волосы и, что
уж совсем удивительно — футболка и свободные штаны, кажется,
шаровары. Руки и лицо смуглые, верно от загара. Пожалуй, она была
красива. Семен перевел взгляд обратно на картину. В нижнем правом
углу на пеньке сидел зайка. Уши его были задраны вверх. Казалось,
он высматривал деда Мазая в надежде, что тот явится и спасет
его.
