В оперном театре шло производственное совещание. Решался самый главный вопрос – тот же, что стоял и перед всей страной – где взять денег?
– Таким образом, – закончил свое вступительное слово директор театра, – если мы срочно что-нибудь не придумаем, то через месяц прогорим окончательно.
– Помещения надо сдавать, – тут же отреагировала уборщица Аделаида Степановна, – а то всюду ходют, ходют, а мне убирай.
– Уже полтеатра в аренду сдали, – запротестовала хористка Семенова, – загримироваться негде.
– Знаем мы, как вы там гримируетесь. – Аделаида Степановна с откровенным намеком смерила взглядом Семенову и директора. – Как ни зайдешь после спектакля – всюду следы оргий. Стыдно сказать, что иногда нахожу. СПИДа на вас нет, бесстыдники!
– А вы видели, видели? – вступилась за подругу хористка Хазиева.
– А мне и смотреть не надо. И так знаю.
– Ну хватит, – покосившись на жену – примадонну Вербную, – торопливо вмешался директор. – Какие еще есть предложения?
– Электричество экономить надо, – подал голос электрик. – А то всюду свет, понимаешь.
– Где всюду?! – воскликнул вторая скрипка Силкин. – У нас одна лампочка на три пюпитра. Друг к другу бегаем ноты смотреть.
– На память надо ноты свои знать, а не подглядывать, – с вызовом ответил электрик. – Что я вам эти лампочки рожу, что ли? Не успеешь новую вкрутить – глядь, уже нет.
– Зрители воруют и эти, фирмачи, которым мы помещения сдаем, – поспешно сказал бас Изюмов, обремененный большой квартирой с несколькими внушительными хрустальными люстрами.
– Ага, – ехидно кивнул электрик, – особенно из вашей гримерной.
Изюмов яростно вобрал в себя воздух, но тут пронзительным голосом заговорила билетерша Фокина.
– На костюмах надо экономить. А то понашьют себе платьев, а у нас униформа лет десять не меняна. Матерьялу-то скоко на кажную спектаклю уходит – страсть!
Труппа, приспособившаяся в последнее время использовать театральный гардероб в личных целях, возмущенно загудела.
– Спектаклю… Деревня… Понимала бы что…
– А мы теперь все равные, – легко перекрыла гул Фокина. – Я тоже эта… пайщица, имею право сказать.
– А я с ней согласна! – грохнула стулом кассирша Митина и, дождавшись тишины, продолжила: – Вон у меня знакомая в кассе балетного работает, так там уже давно все нагишом танцуют. Народ валом валит. Билеты из-под полы за тройную цену берут, – со слезами закончила она.
