Читать Счастливы по-своему - Татьяна Труфанова

© Труфанова Т., 2018

© ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Бом-м, бом-м! – через комнату прокатились снежными шарами несколько колокольных ударов. За окном ветер теребил яблоню, и на столе танцевали резные тени; на вазе, на синей глазури пульсировал блик, а в банке цветочного меда – полупустой, полуполной – то вспыхивало, то угасало сияние. Степа макнул в сияние белый хлеб, унес, поймал ртом тягучую нитку. Мед, заполнивший края хлеба, как соты, заглушал сладостью растерянный привкус того, что вот-вот придет: и хорошего, и плохого.

Следом за колокольным звоном послышались ритмичные и сильные удары.

– Да это прямо ого! Прямо симфония, э. – Степа склонился к музыканту. – Вопрос, чья?.. Бетховен? Или Бах?

«Ба-бах!» – подтвердил музыкант, ударив половником о стену печи.

Темноволосый крепыш в красной футболке и белом пышном подгузнике стоял, широко расставив голые ноги, одной рукой опираясь о печь и улыбаясь во все три зуба.

– Эх, Ярослав Степаныч! Не знаешь ты, м-да, не знаешь, что тебя ждет. Я бы на твоем месте выбрал Бетховена. Пятую. Па-па-па-паам! – Степа напел грозные начальные такты, косясь на метавшуюся по комнате жену.

Бегая, она огибала тазик, подставленный под капе́ль с потолка. Ночной дождь показал, что крыша опять начала протекать. Но это была такая ерунда по сравнению с… эх!

Степа чувствовал, что прожил последние месяцы в золотом коконе счастья (которого не ценил, как надо было), а теперь кокон треснул и через ширившуюся трещину втискивалась чужая и грубая жизнь.

Проносившаяся Юля остановилась и схватила музыканта.

– Браво, красавец мой! А теперь прости… – она звучно чмокнула малыша, – прости… прости… – Чмокая, она вытянула у него половник и, едва только Яся включил свою сирену, всунула ему резинового котика.

Спустив Ясю на пол, Юля побежала из большой комнаты в одну из двух маленьких, примыкавших к ней, – в ту, которую можно было назвать кабинетом (потому что в ней размещался стол с компьютером Степы) или гардеробной (потому что едва ли не половину ее занимал платяной шкаф-купе). В семье за цвет стен называли ее беленькой. (Через стенку была миниатюрная красненькая, она же спальня.)

– Не успеваю, ничего не успеваю! – бормотала Юля, прямо как Белый кролик из «Алисы».

Степа проводил ее взглядом. В голубом лифчике соблазнительно колыхалась грудь, домашние легинсы обтягивали округлый зад и мягкий животик. Жаль, что жена спешит.