Читать Ядовитый ринг - Николай Норд

…Еще не было семи утра, когда я, в некоторой нерешительности, переминался на третьем этаже дома № 4 по улице Пархоменко, перед небезызвестной мне квартирой № 56.

Меня и так бил мандраж от предстоящего сейчас убийства беспомощной старухи, задуманного мною накануне, а тут еще несносно гудела голова, глаза выворачивались из орбит от невесть откуда взявшейся черепной тесноты, а во рту было ощущение, будто я только что до отвала наелся железных опилок. Так много, как вчера, мне – как говорится, спортсмену и комсомольцу – глушить спиртное еще не приходилось.

Я наложил дрожащую, то ли с похмелья, то ли от нервного напряжения, руку поверх пиджака и еще раз нащупал во внутреннем его кармане, лежащий там в кожаном чехольчике, атаме – ритуальный кинжал, который я когда-то «позаимствовал» из заброшенного склепа на Клещихинском кладбище. Наконец, отторгнув последние сомнения и сбросив остатки нерешительности, я твердо нажал на кнопку звонка. В ответ – тишина. Скорее машинально, нежели ожидая результата, я толкнул дверь, и она легко отворилась, предательски завизжав изношенными шарнирами и оцарапав этими звуками мою спину. Однако никто не отозвался, никто не вышел мне навстречу. Впрочем, это было объяснимым – старуха страдала глухотой.

Войдя внутрь, я огляделся. Хотя на дворе солнце еще не взошло, но зарево восхода делала квартиру уже достаточно светлой, и с моего места была видна часть кухни, ванная и комнатка, где я когда-то встречался с Катрин – дверь в нее была распахнута настежь. Я, осторожно, по кошачьи, ступая, обошел все эти помещения, чтобы убедиться, что в них нет кого-либо из посторонних. После чего прошел за занавеску в полутемный коридор, ведущий в комнату старухи, который был завален всяким хламом и пах мышами и пылью. Уже там извлек из чехла атаме и взял его за костяную рукоятку, спрятав лезвие в рукаве пиджака правой руки.

Осталось перейти Рубикон – войти в комнату старой ведьмы и нанести ей смертельный удар кинжалом в сердце. Делать это надо было быстро и решительно – от невиданного душевного напряжения у меня стало мутиться в голове и деревенеть руки.

Тряхнув головой и вдохнув побольше воздуха, я стремительно ворвался в комнату – будто бросился с горы в пропасть – и остановился, как вкопанный, будучи обескуражен, представшей мне там картиной.