Вечерело. Стайка ребятишек, громко разговаривая, бежала к старому дому из сруба с оранжевой крышей, в котором жил дед Матвей.
– Да я прошлый раз из последних сил слушал сказку, но было так интересно, что я не уснул! – похвастался светловолосый мальчуган.
– А я, как услышал, что волчья стая бросилась в погоню за Настей, так напугался, что, кажется, даже не дышал, так переживал, – сознался другой.
– Эх вы! Мне вот не было страшно, я знал, что всё хорошо закончится! Ещё и приз получил! – важно выпятив грудь, сказал Макарка, рыжеволосый мальчуган.
– Ой, ну ничего, сегодня удача улыбнётся мне, я вот чувствую! – заявила Маша.
– Ничего не улыбнётся, ты сначала до конца дослушай сказку! – возмутился Макарка. Маша ему, конечно, давно очень нравилась, но он не готов был отдать ей главный приз.
– А дед сегодня обещал смешную сказку рассказать! Так что я точно не усну! – подтрунивала над ним Маша. – Пошли быстрее, а то вдруг без нас начнёт!
– А, вот и вы, ребятки, проходите, проходите… Сейчас только бересты принесу и начнём, – дед, кряхтя, вышел в сени, принёс бересты, сел в своё потёртое кожаное кресло, поглядел на притихших детей. – Ну, кто сегодня будет самым внимательным и получит приз?
Все сразу закричали, каждый хотел получить подарок от деда.
– Дед Матвей, ты прошлый раз весёлую сказку обещал, – напомнил Макарка.
– Ну, раз обещал, так слушайте…
Помнишь, какого цвета крыша дома деда Матвея?
Не так уж и давно это было, жил в соседней деревне купец один, то есть торговец, звали его Борис Парамонович. Важный из себя дядька, да и есть с чего важничать. Всё у него было: дом большой, что терем; хозяйство – животина да скотина разная, всех видов; и земли, даже и не знаю сколько, но точно знаю, что немало у него было. Все люди, что жили в деревне, работали на него: кто в доме, кто на поле, кто за скотиной ухаживал. Жена у него была, Аграфеной звали, ну, полная противоположность Парамоновичу, и как они сошлись только? Тот-то был невысокого росточка, коренастый, с круглым пузом, а так, конечно, мужчина хоть куда: ясные голубые глаза, прямой нос, а украшением лица, как он сам считал, была его рыжая борода. Волосы, на зависть барышням – рыжие, густые да волнистые – он давно их не стриг, говорил, что грех такую красоту жизни лишать. Но характером добрым да справедливым уродился, в общем, рассудительный был мужчина, работящий, ничего плохого про него не скажешь.
