Батюшка мой, Устий Кирка, был известным и уважаемым купцом в
нашем городке. И уважение это он заработал своим
по́том и трудом. Слово плохое, может, кто-то в его
адрес и осмелился бы сказать, но никто не спорил с тем, что фигура
он значимая.
К нашей семье относились с почтением. Пусть мы и купцы, но
всегда старались жить по справедливости. В помощи простому люду
никогда не отказывали. Денег, правда, тоже зазря не давали. Если
приходил кто с просьбой малой, то маменька обязательно вникала.
Кому хлебушком, кому одежкой оказывала содействие. Не бесплатно,
конечно. В лавке, да и в доме, всегда находилась работенка.
Все знали: госпожа Кирка — женщина душевная и понимающая, но
просто так даже старые башмаки не отдаст. И пусть просительница
обольется слезами, сетуя на тяжелую вдовью долю или сиротку,
которую нужно одеть и обуть, маменька выслушает, вздохнет, может, и
слезу уронит. А потом найдет дело: половики для стирки выдаст или
лопату для снега — в зависимости от сезона. И лишь после
выполненной работы вручит нужное.
Никто из нас, братьев и сестер, не донашивал вещи друг за
другом, а отдавали нуждающимся.
– Купец я или мешочник? Могу себе позволить! – заявлял батюшка,
покупая очередную обновку для детей.
Нас он любил безмерно, хоть и воспитывал строго. По поводу любви
Устия Кирка к отпрыскам многие шушукались и сплетничали. Особенно
когда дело доходило до меня. Не то чтобы я какой дурной и ущербный
получился, просто отсутствовала во мне купеческая жилка.
Старший брат Еклавий уже был опорой для отца. Батюшка оставлял
на него лавку, уезжая за товаром, а брату-то лишь семнадцать
исполнилось. Второй по старшинству братишка – Середа – в уме
считает дюже хорошо. Что ни дай ему на пересчет, деньги или товар,
все в один миг решит и результат на бумажку напишет. Дядька Митро –
батюшкин приятель – одно слово как-то называл. В столице у господ
бывают какие-то «бухалтеры» или кто-то такой похожий (слово больно
сложное, никак не запомню). Мол, наш Середа тем самым сложным
словом вполне может стать. И будет у купца Кирки через пару лет
личный, значит, счетовод. Правда, пока возрастом не вышел, ведь
брату только пятнадцать в следующем месяце исполнится, но через
пару лет документы оформят.
После братьев идет Дуняша, наша старшая сестра, а младшенькой
Любаше всего восемь. Мне же тринадцать, и с тем, как помогать
семье, я пока не разобрался. Батюшка, слушая мои размышления,
обычно задумчиво чешет затылок, бороду теребит, но ответа не
находит.
