Северная обитель, Антарктида
Бер смотрит, как Данила вступает в бой с его «Луной жизни». Его
глаза напряжённо следят за каждым движением, а во взгляде сочится
откровенный скепсис. Данила? Против Зелы? Серьёзно?
Да она почти Грандмастер, чемпионка Осеннего турнира,
титулованный Рыцарь Осени. Она — живая легенда на поле боя. А
Данила? Да, он Грандмастер ментала. Но ментал – не боевая магия.
Ему, мягко говоря, ещё далеко до лавровых венков.
Бер мрачнеет, едва сдерживая желание прокомментировать
происходящее. По его мнению, Данила уступает даже ему как мечнику.
А до уровня Зелы — как до звезд. Она не только опытный
фехтовальщик, но ещё и могучий маг-кислотник, что делает её бой
особенно опасным.
Но вот сражение начинается, и Бер внезапно чувствует, как его
привычный ход мыслей спотыкается.
Данила не пытается играть честно. Он не рыцарь, он телепат, маг,
манипулятор. И это сразу становится очевидно. Из пола внезапно
вырастают лианы, скручиваясь вокруг Зелы. Бер поднимает бровь.
«Тактика из детского сада», — думает он. И Зела тут же доказывает,
что его скепсис небеспочвенен. Она брызгает кислотой, и растения с
шипением превращаются в чёрную жижу. Порывистым движением она
вырывается из капкана, готовая к следующему ходу. Из ее рук летит
кислотной копье.
Но конунга уже нет рядом. Он растворяется в облаке тьмы,
исчезает из поля зрения, а затем появляется с другой стороны арены.
Вихрь огня обрушивается на Зелу. Беру приходится прикрыть глаза —
слишком яркий свет. Когда он снова смотрит на поле боя, видит, как
Зела падает, но тут же перекатывается, ловко вставая на ноги.
Тут в игру вступают пси-шары. Они ударяют в грудь Зелы,
отбрасывая её назад. Бер невольно напрягается.
«Может, всё-таки...» — мелькает надежда в голове.
Но Зела вновь поднимается. Легко, как будто эти удары её только
раззадорили. Она начинает маневрировать, уклоняясь от следующей
волны атак.
Данила, похоже, решает, что настало время для ближнего боя. Он
бросается вперёд с двумя клинками Тьмы, сверкающими мрачным светом.
Быстро, решительно. Бер кивает, признавая, что это движение было
почти идеально. Почти. Потому что Зела уклоняется. Ловко,
грациозно, её движения точны и плавны, словно она танцует. Бер на
мгновение забывает о происходящем, заворожённый её мастерством.
