— Ты выйдешь за меня? — Робер спрашивает просто, словно
пересыпает сахар из мешка в банку.
У него приятный голос и красивое, строгое лицо. Мог бы быть
каким-нибудь генералом или главой важного городского совета, потому
что производит впечатление человека, который быстро принимает
верные, вдумчивые решения. На него можно положиться — и это правда.
Пусть он и всего лишь странствующий торговец в прошлом и владелец
нескольких бакалей сейчас. Хотя можно ли сказать «всего лишь»,
учитывая, какой подразумевается достаток.
От таких всегда веет теплом и… едой. А что ещё нужно от мужа в
вечную зиму? Быть сытой и одетой, не жалеть дров в морозные ночи и
ни о чём не беспокоиться, потому что рядом есть сильное мужское
плечо.
Да и другие части тела, что уж скрывать.
Я улыбаюсь в ответ, удивлённая и неудивлённая одновременно.
— Ты нравишься мне, Изольда, дочери в тебе не чают души, так…
чего мы ждём?
В этот момент, словно тот самый сахар, падает мелкий, будто
дроблёный, снег. Я докручиваю ворот колодца и, придержав ручку
ладонью, достаю ведро с водой. Робер не помогает мне, потому что мы
условились, что я буду его семье доброй помощницей. И сделать ту
работу, которую раньше выполняла его старушка-мать уж как-нибудь
смогу сама.
Но каждый раз, когда я поднимаю что-то тяжёлое или задерживаюсь
надолго у печи, стараясь приготовить на ужин что-нибудь особенное,
его глаза загораются странным огнём. Будто бы он сдерживается,
чтобы не пойти мне наперекор. Ведь договор есть договор. А вот если
стану его женой…
Кто ж мне тогда позволит столько хлопотать?
С его-то заботой.
И сейчас в чистых, голубых глазах сверкает пламя.
Он хороший человек, но я не планирую оставаться в этой чудесной
деревеньке надолго. Ведь кое-что ищу.
Вот только… что именно?
— Ты с нами уже год, Изольда, — ступает он за мной, переминая в
пальцах шапку, когда я устраиваю коромысло на плечах и выпрямляюсь,
высунув язык, чтобы поймать снежинку. Сестрицу тех, что сейчас таят
в его каштановых волосах и колючей, уютной бороде.
— Правда? Так сегодня тот самый день, когда вы нашли меня в
сугробе? Или ты в общем?
Он усмехается тепло:
— Тот самый день. Я запомнил. Ничего раньше особо не запоминал,
но день, когда судьба всем нам преподнесла такой подарок… Ты,
верно, будешь юлить? Или… — он мрачнеет, брови сдвигаются к
переносице, делая его похожим на медведя. — Или Иванко понравился?
— вспоминает о милом парнишке из нашей деревни, но я спешу его
успокоить до того, как в венах забурлит горячая кровь, и качаю
головой.
