– Бери лопату, копай могилу, – пророкотало басом мне существо
смутно похожее на чёрта.
Это рогатое недоразумение на кривых ногах на фоне тёмно-серого
неба смотрелось немного комично и одновременно устрашающе сказочно.
А его физиономия чем-то смутно напомнило товарища Троцкого Льва
Давыдовича. Но не настоящего, который организовал революционный
переворот в 1917 году и создал Красную армию, а киношного, в
исполнении актёра Константина Хабенского. Я этот сериал как-то раз
не без удовольствия посмотрел. Помнится, что Хабенский в этом
фильме был на высоте. На лице существа чётко просматривались усы и
испанская бородка. Не хватало только маленьких круглых очков,
которые, скорее всего, чертям не полагаются по протоколу.
Ещё кроме чёрта в полусумраке окружающего пространства я смутно
различил тёмный контур часовни и старую покосившуюся ограду
кладбища, за которой росли кривые и лишённые листьев деревья. То
есть от меня требовали выкопать могилу за этой самой оградкой.
Следовательно, в ней намеревались похоронить либо самоубийцу, либо
душегуба, либо актёра. Одно время христианская церковь на
скоморохов, которые не дают народу постоянно плакать и каяться,
смотрела как на идеологического врага. «Бред, чертовщина какая-то»,
– буркнул я про себя и, тяжело вздохнув, взял лопату в руки.
– Вопрос можно? – скромно поинтересовался я у рогатого создания,
пытаясь потянуть время, так как копать отчего-то сегодня совсем не
было настроения.
– Интересуешься, для кого могилка? – захихикал товарищ Троцкий с
рогами на голове.
– Как раз это меня не волнует, – обрадовался я завязавшемуся
диалогу и тут же на ходу переиначил стихотворение Маяковского:
Послушайте! Ведь, если могилы копают -
Значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтоб они были?
– Вот именно, что хочет, – зло пробасил незнакомый мне чёрт. –
Хватит умничать. Копай глубже, кидай дальше! – рявкнул он.
– А помните как у Есенина? – забубнил я и, воткнув лопату в
землю, сделал пару копательных движений. – В этой могиле под
скромными ивами спит он, зарытый землей.
– Я сейчас кому-то как дам копытом в лоб! – прошипело
существо.
– Честно говоря, мне Есенин тоже как-то не очень, – буркнул я,
скорчив скорбное выражение лица. – Толи дело Рубцов: «Я умру в
крещенские морозы. Я умру, когда трещат березы».
