Москва, 2024
год
Фёдор Сазонов оторвался
от экрана ноутбука и устало провёл рукой по лицу. Цифровые копии
старых документов пестрили знакомыми именами: Франсиско Солано
Лопес, Бартоломе Митре, Педру II… Он уже несколько лет писал книгу
о Парагвайской войне, но, несмотря на десятки статей, конференций и
выступлений, его труды воспринимались лишь как нечто
экзотическое.
— Опять ты с этим
Парагваем, Федя? — снисходительно говорил коллега с кафедры. — Ну
кому в России интересен этот твой Лопес?-Забыл что ли как ты спорил с нашим
профессором Павлом Алексеевичем.
«Если бы люди только
понимали, насколько это важно», — с тоской подумал он, и вспоминал
свой спор с профессором.
— Лопес — это
южноамериканский Николай I, невежественный автократ, доведший
страну до катастрофы! — с усмешкой заявил Павел Алексеевич, пожилой
профессор с кафедры новой и новейшей истории.
Фёдор Сазонов сжал
кулаки под столом. Он слышал это сотни раз.
— Это устаревший взгляд,
Павел Алексеевич, — спокойно ответил он. — Весь XIX век Латинская
Америка была ареной борьбы за влияние. Если бы Лопес не укреплял
армию, Парагвай всё равно бы рано или поздно захватили.
— Укреплял армию? —
профессор хмыкнул. — Он устроил культ личности и втянул страну в
войну против трёх противников сразу. Это безумие!
— У него просто не было
выбора! — Фёдор поднял взгляд. — Бразилия вторглась в Уругвай,
убрав правительство, которое было союзником Парагвая. Если бы Лопес
не вмешался, следующим шагом был бы захват самого
Парагвая.
— Вот только он выбрал
худшую возможную стратегию, — профессор покачал головой. — Ни
дипломатии, ни реальных союзников, зато амбиции
зашкаливают.
Фёдор сжал
зубы.
— Лопес понимал, что
Парагвай — единственная независимая экономика в регионе. Без
внешних кредитов, без иностранного контроля. Именно поэтому его и
уничтожили.
— Уничтожили? —
профессор фыркнул. — Он сам привёл свою страну к гибели.
Фёдор сделал глубокий
вдох.
— А если бы у него был
шанс всё изменить?
Профессор
усмехнулся:
— История не терпит
сослагательного наклонения, Федя.
«А если бы
терпела?»-подумал он.
Фёдор не считал Лопеса
безумцем, как было принято в историографии. Наоборот, он видел в
нём трагического героя — человека, который попытался создать
независимую, сильную страну, но оказался задавлен историей. В своём
воображении Сазонов раз за разом прокручивал, как можно было бы
изменить ход событий: заключить альянсы, модернизировать армию
раньше, избежать роковых ошибок.
