Николай Сомов стоял на корме
парохода, созерцая на дома прекрасного города, которые медленно, но
уверенно уходили вдаль. Винты «Красного Перекопа» своим вращением
создавали белый бурун за кормой, который постепенно исчезал на
глади Черного моря, по мере удаления судна от берега. Красный флаг
с серпом и молотом на полотнище, трепетал от ветра, вселяя в душу
парня гордость за свою Советскую Родину. Чайки своими криками
словно прощались с «Красным Перекопом», провожая его в далекий
путь.
-Прощай Одесса, - безмолвно
пошевелились губы Сомова, не решившись вслух произнести слова
расставания. Этот южный город запал в его душу удивительной
архитектурой и большим количеством памятников. Чего только стоила
одна Потемкинская лестница и памятник Екатерине. Дерибасовская
улица это не Арбат в Москве, где он прожил всю свою жизнь, но если
она и уступала столице по масштабам, то колорит общения местных
жителей делал ее не менее привлекательной. Одесситы с их говором,
это нечто невообразимое. В этот город невозможно было не влюбиться,
хотя он и был здесь осенью, а не в период цветения акации, что
делало Одессу еще более прекрасной. Город Николай посетил не для
ознакомления с местными достопримечательностями, а чтобы попасть на
теплоход, отправляющийся на Пиренейский полуостров. На календаре
был 1936 год и с первых полос газет по всему миру не сходили
репортажи из объятой огнем гражданской войны Испании. Сомов
записался в добровольцы, и военное руководство дало ход его
рапорту. Парень вспомнил заплаканные глаза матери и сосредоточенное
выражение лица отца. Его родители были из «бывших», так любили
теперь называть в советской республике тех, кто имел дворянский
титул или служил на благо царя и Отечества. Его семья была ярким
представителем такой прослойки общества. Мать дворянка, отец
царский полковник. Родители приняли новую власть, не от большой
любви, а от неизбежности. Отец устроился военным специалистом и
прошел вместе с Красной армией через все горнило гражданской войны.
За его знания и заслуги перед Родиной, Сомова Илью Петровича
пригласили преподавать военное дело в Академии Генерального штаба,
а его мать Софью Георгиевну, зачислили в Восточный отдел академии в
качестве преподавателя западных иностранных языков. Она дворянка,
интеллигентная женщина, знала несколько иностранных языков и охотно
делилась своими знаниями с курсантами высшего учебного заведения.
Прежде чем парню исполнился 21 год, Николай успел поработать в
государственном учреждении, где занимался текущим
делопроизводством. Грамотные люди ценились везде. Затем парня
призвали на военную службу в ряды РККА. Уже в воинской части
командиры заметили, что красноармеец имеет тягу к изучению
иностранных языков. Такое его качество не осталось без внимания
соответствующих органов. Физически развитый, грамотный красноармеец
Сомов Николай Ильич был направлен в военную школу РККА, после
окончания которой, ему присвоили звание лейтенант, и должны были
определить в действующие войска в качестве командира взвода. Сейчас
в связи с тем, что в Испанию направлялись наши советники и
специалисты, потребность в людях знающих испанский язык значительно
возросла. Мать с раннего детства старалась сделать из сына
образованного человека, наверное, поэтому заставила Николая изучать
испанский язык. В жизни могло пригодиться. С ним, перед тем как
удовлетворить рапорт Сомова, вкрадчиво беседовал представитель
органов государственной безопасности, пытаясь убедиться, не
способен ли новоиспеченный лейтенант пойти на предательство Родины.
Несмотря на то, что родители доказали свою лояльность Советской
власти, опасения у органов все же были. Дворянское клеймо
преследовало парня всю его жизнь. Во дворе дразнили мальчишки и
даже били неоднократно, видя в Кольке некого классового врага.
Разве он был виноват, что родился в такой семье? С момента рождения
и до самой революции парнишка и не задумывался кто он, и кто его
родители. Поступил в гимназию, где учились такие же дети, как и он
сам, а потом революция и гражданская война. Обучение прервалось, и
только стараниями матери он получил нормальное образование. Именно
она и привила ему любовь к иностранным языкам. В армии тоже вначале
с подозрением отнеслись к его происхождению. В комсомол не приняли,
зато отправили в военную школу. Комбриг посчитал, что ему нужны в
первую очередь грамотные командиры, а за моральный облик и
политические взгляды, пусть отвечает комиссар. Пусть он остался
беспартийным, зато в петлицах красовались два лейтенантских кубаря.
Николай продолжал стоять на корме теплохода до той поры, пока под
дуновением холодного октябрьского ветерка не продрог до самых
костей. Пришлось возвращаться в каюту. Она была двухместной, но
пока второго пассажира видно не было. Неужели он сам продолжит этот
путь до самой Испании? Сомов открыл свой походный чемоданчик и
достал оттуда самоучитель французского языка. Если изучать
испанский заставила его мать, то насчет французского языка это был
его собственный выбор. Лейтенант прикрыл иллюминатор и прилег на
рундук, чтобы снова проштудировать несколько страниц самоучителя.
Долго заниматься не получилось. Щелкнул замок двери, и комингс
переступил молодой человек в гражданском костюме с массивным
чемоданом в руках.
