Читать Звездолет с перебитым крылом - Эдуард Веркин

Был все-таки июнь. Давно отцветшую черемуху жрали гусеницы, вокруг шиповника кружились торфяные шмели, от яблонь сильно пахло химией, опрыскивали. Зато без червей. А вот если собрать три ведра цветов акации, то можно выжать поллитровую банку меда. Вранье. Прошлым летом не поленились, собрали и выжали, но ничего, кроме чуть сладковатой бурды, из акации не добылось, да и то стакан. По десять ложек на нос, потом понос. А Дюшка поймал корзиной двух воробьев. Ему хотелось попугайчика, но где его возьмешь? Решил раскрасить воробья, потом пожадничал и оставил обоих, но они оказались уж слишком пахучими, и родители выгнали его из дома. Пришлось отпускать. Но перед этим Дюшка все равно чуть подправил их зеленкой. Самодельные попугаи неблагодарно улетели, снова стало скучно.

Да, делать тем летом было нечего. Картинг так и не открыли, речка еще не нагрелась, и купался лишь Чернов, каждый день по полчаса выгребал брассом против течения. Дюшка шепотом врал, что Чернова контузило на Даманском, а бабушка говорила, что он всю жизнь полубелый. Собирались на Лисью Пустынь.

Июнь. Грибам рано, рыба надоела еще в мае, картошку первый раз уже окучили. Смотрели телик. Не знаю почему, может, из-за Олимпиады, но в то лето много хороших фильмов показывали, правда, все по второй программе. Но Кот придумал, что делать.

Вообще-то Кот тут не очень важен, но его немного будет в этой истории, так что уж пусть.

Так вот, это Кот придумал. Поднять антенну.

Антенну собирали почти три дня, и все-таки успели.

Проволоку медную Кот смотал со старого электромотора, а вот вилы искали долго. Конечно, ни мои родители, ни родители Кота не разрешили взять нормальные вилы, хотя только у нас этих вил было три штуки – зачем нам столько вил? Ну, картошку копать, это да. Но картошка осенью только, к осени я обещал вилы вернуть…

Не дали. Я объяснял, что вилы нужны для антенны, но никто и слушать не хотел, вдруг выяснилось, что нашей семье без них просто не выжить. Пожадничали.

Коту вилы тоже не разрешили, не из жадности, а из опасений – вилы острые, или сам наколешься, или кого другого, потом всю жизнь на лекарства работай. Хотя и из жадности тоже, конечно.