Земля мёртвых — место, от которого даже самые стойкие души
начинали ёрзать, если у них ещё оставалось чем ёрзать. Загробный
мир делился на этажи, как слоёный пирог вечности: от ледяных
пустошей, где зубы стучали без остановки, до собачьего рая с
бесконечными косточками и мягкими облаками. Но у каждого уровня был
свой подвох: попал сюда — и всё, обратной дороги нет. Разве что
Смерть вдруг захочет сыграть с тобой в кости, поставив на кон твоё
жалкое существование.
37-й этаж был её владением. Здесь всё состояло из костей: черепа
громоздились в горы, рёбра торчали холмами, а скелеты всех видов —
от древних ящеров до каких-то инопланетных уродцев — слонялись в
поисках плоти, которой давно не осталось. Воздух был сухим,
пыльным, с привкусом тоски. Смерть правила этим местом — высокая
фигура с лошадиным черепом вместо лица, в бледно-серой шляпе, чуть
сдвинутой набок. Бежевые брюки выглажены до идеала, коричневые
ботинки поскрипывали по костяному полу, а через плечо висела
небольшая сумочка — должно быть, для бумаг на вечное осуждение.
Очередной день — или, может, век? — тянулся как прогорклый
кисель. Души вокруг занимались своим привычным делом: кто-то выл в
углу, кто-то грыз обломки костей, кто-то просто пялился в пустоту с
видом философа, потерявшего смысл. Смерть шагала по своему замку —
громоздкой крепости из позвоночников и рёбер, похожей на скелет
какого-то гигантского зверя, — и лениво размышляла, чем бы
заняться.Распределять души? Скучно, это давно свалили на бесов и
ангелов с постными лицами. Играть на флейте? Она уже освоила все
инструменты — от арфы до барабанов — и могла бы устроить сольник
для всей преисподней, если бы ей не было так лень. Рисовать?
Пыталась, но без красок получались только серые каракули в костяной
пыли. Последние несколько вечностей она увлекалась «садом камней» —
выравнивала черепа и кости в замысловатые узоры, понятные только
ей. Однажды она сложила спираль из позвонков и ухмыльнулась, глядя
на неё: «Млечный Путь? Нет, скорее Костяной Путь — для тех, кто
никуда не торопится».
Но сегодня душа требовала перемен. Недавно её сын — долговязый
демон с горящими глазами и привычкой таскать всякий хлам с мёртвых
миров — приволок новый трофей. Кофемашину. Гладкую, металлическую,
с кучей кнопок и лёгким запахом ржавчины и масла. Он бросил её на
стол с ухмылкой: — Это штука варила культовый напиток людей. Кофе
называется. Только вот готовить его — целое искусство. Говорят,
настоящие мастераназываютБариста, с большой буквы. Смерть склонила
череп набок, пустые глазницы блеснули любопытством. Искусство? Это
слово звенело в её костяной голове как вызов. Вечность у неё была.
Почему бы не попробовать?
