На похороны матушка Марены, разумеется, опоздала: далековато
ехать от Горьких Родников до Вязов. Но приехав, явно собиралась
устроиться всерьёз и надолго (словно в своём владении ей нечем было
заняться, в конце-то лета!).
Не получилось. К очередному завтраку Марена вышла с таким
счастливым выражением лица, что Катриону это больно царапнуло:
понятно, что никакой любовью у Вальтера с Мареной и не пахло, но
всё-таки только что овдовевшей женщине следовало бы хоть для
приличия прикинуться расстроенной, даже если она полагала, будто
погибший супруг ни единой её слезинки не стоил. Марена, видимо,
притворяться не желала — она радостно заявила золовке:
— Всё, сестрица, мне совершенно точно не придётся растить
наследника ваших… Вязов. Я возвращаюсь домой.
А вот матушка её довольной не выглядела точно. Она даже на
Катриону глянула так, будто именно та была виновата, что за почти
год супружеской жизни её брат не сумел обеспечить жену будущим
наследником или наследницей.
— Не торопись, милая, — сказала она дочери. — Ты не можешь
просто так взять и вернуться. У тебя есть доля в здешнем владении.
Вы же понимаете, сира Катриона, — продолжила она, повернувшись к
новой сеньоре Вязов, — вдове не так легко найти себе мужа, как
девушке. Сундучка с бельём и ларчика с украшениями уже
недостаточно. Полагаю, мы с вами сговоримся на какой-нибудь
небольшой приличной сумме вроде двух-трёх сотен марок?
Катриона сощурилась, чувствуя, как тоскливая злость закипает на
ресницах невыплаканными слезами. Вот, значит, как? Приехала с
сундучком панталон и полотенец, а уехать хочешь с тремя сотнями в
качестве нового приданого? Ну-ну.
— Мне жаль вас разочаровывать, сира, — изо всех сил равнодушно
ответила она, — но всё, что я могу выделить сейчас, после похорон —
это полсотни марок. Ещё на столько же могу дать долговую расписку.
Но не больше того, можете хоть в суд обращаться.
Сира Августа поджала губы. Кажется, она не ожидала, что
Катриона, пришибленная смертью единственного брата, не потеряла
способности ясно мыслить и толково отвечать. В общем, в какой-то
мере Катриона могла её понять: та заботилась о дочери и хотела
устроить ей новый брак. Причём хоть немного удачнее предыдущего,
когда обыкновенная, в меру привлекательная девица из небогатой и не
родовитой семьи вынуждена была пойти замуж буквально за первого,
кто позовёт. Ну, разумеется, за первого достойного. А позвать мог
только такой же небогатый и разве что чуть более родовитый, чей
предок почти два века назад не побоялся поселиться на границе
людских земель.
