— Я поговорю с бароном, — сказала сира Августа. — Не может же он
бросить на произвол судьбы вдову своего вассала.
Катриона рассеянно кивнула. Да, в замок следовало наведаться. Ту
же вассальную клятву принести, раз уж она осталась единственной
владетельницей Вязов без отца и без брата.
— Когда вы думаете ехать? — спросила она. Сообразила, что звучит
это так, будто она выгоняет невестку и её мать, и торопливо
объяснила: — Чтобы мне оставить распоряжения по хозяйству и вообще
подготовиться.
— Завтра, — выпалила Марена.
Катриона одновременно с сирой Августой покачала головой:
— На второй день? Пожалейте себя, сестрица. Два-три дня ничего
не решат, а спокойно собирая вещи, вы не потеряете так много крови,
как трясясь в повозке.
Марена покривилась, но кивнула. Следующие два дня она укладывала
своё добро в сундуки — того, в котором она привезла в своё время
приданое, под нынешний её скарб не хватило, хотя Вальтер вроде и не
мог особо баловать нарядами что сестру, что супругу. Впрочем…
подарил же он Марене и беличью шубку с воротником из чернобурки, и
связку куниц на зимний плащ (невестка всё вздыхала, что для таких
мехов и сукно надо бы подороже, не простую домотканую шерсть), а
это всё такие вещи, что места много занимают. Так что да, второй
сундук ей точно был нужен. В остальное время, не занятое сборами,
Марена шушукалась с матушкой. О чём — Девятеро ведают.
Катрионе подслушивать было некогда. Вернулись из очередного
дозора егеря — хвала богам, живые и не раненые, потому что и от
простых разбойников, и от изгнанников из Вечного Леса Девятеро пока
берегли. Зато пастух в очередной раз не уследил за овцами, и те под
предводительством парочки коз и Зельдиного козла, гораздого на
пакости, забрели на опушку Чёрного леса и всласть там, на некошеной
лужайке, потоптались. Спасибо, дриады не постреляли тупую скотину,
как могли бы, а всего лишь потребовали по мешку муки за каждую
рогатую и безрогую башку, которая вообще-то должна была бы
красоваться на кольях вдоль кромки леса, а вместо этого пока что
оставалась в залоге. Злющая Катриона велела хорошенько высечь
растяпу, но куда деваться — отвезла к лесу полторы дюжины мешков.
Совсем будущей зимой не лишних бы. А лесные су́чки ещё и кривились,
что пшеничной муки только треть, остальная — ржаная и овсяная.