* * *
Тянулся кипарис, миндаль душистый цвел,
Катило море шумно вал за валом,
И день, такой неторопливый, точно вол,
Покачиваясь, двинулся устало.
Куда, зачем спешить – везде такой покой!
Язык устал от дара красноречья,
Так хорошо притихшим звукам за губой,
Когда им не звучать костистой речью.
Все ленью сладостной наполнено округ
И солнце в небе вертится лениво,
Лениво в воздухе гудит тяжелый жук,
И море катит волны с пенной гривой…
Туманны берега и море нить прядет,
Глухую пряжу Время выплетает,
Но годы тянутся, как золотистый мед,
И в Вечности бесследно исчезают.
Живу себе далеко от столицы
Родной страны, да – в принципе – любой.
Куда приятней пение синицы,
Чем гул толпы на сходке вечевой;
И мишуре столичной жизни черствой,
Морской простор, что вижу из окна,
Покой в душе, горы торчащий остов –
Гора левее из окна видна –
Предпочитаю, пусть в ущерб достатку.
А утром слышать из своих «перин»,
В окне открытом, так бывает сладко
Пичужий свист, но не клаксон машин.
И не спеша, как бы владея миром,
Рассматриваю за окном пейзаж,
А на столе, нетерпеливой лирой
Лежит, томится черный карандаш.
Одной струной натянут грифель тонкий;
Пусть не прочна, петь можно и на ней!
На грани черной, лаковой и звонкой,
Здесь серебром начертано: Orfey.
* * *
Едва открыло лето дням подсчет,
как отовсюду тысячи примет:
июньская кукушка мне поет
пустую песню, ветер клеветник
чуть слышно шепелявит уху весть,
что полифемов глаз за мной с высот
сощурясь наблюдает, мысля месть…
но вдруг растаял. Вечером одни
летают ласточки, и ткань небес
кроят крылом, как вздумается им.
Толкутся овцы, где-то вдалеке
кричат лягушки громко на реке,
шумят коровы, возвращаясь в дом
от сочных трав, пофыркивая ртом.
Темнеет солнца скрывшегося свет,
комар звенит серебряной струной,
а ночью душной будит гром глухой,
и сонный мир опутывает сеть.
1
Рано утром в мире столько покоя и столько тиши,
Что даже вороний «кар» и «чирик» воробья излишни;
Воздух почти прозрачен и звонче любого хрусталя,
Горы вдали похожи на клинок из дамасской стали.
Утро, как говорится, что Господь вам подал на блюде!
В этот час ни о чем не хочется думать, только грудью
Сильнее вдохнёшь воздух в виноградную ветку легких;
Кажется, если задержишь дыхание – станешь легким,
И улетишь, но это – плод резвого воображенья,
Ни на мгновенье не прекращающего движения
