Тарковский удивленно вздернул брови, не выказывая ни капли
гнева.
— Неужели? — он отложил журнал и даже немного подался вперед. —
Не вы ли выставили меня таковым, отослав обратно мой подарок и
билеты в театр? Я со своей стороны сделал все что мог, чтобы
доказать, что тот… случай — вовсе не обыкновенная вольность с моей
стороны, и что я отношусь к нему со всей серьезностью.
Со всей серьезностью?! Служанку присылать — это по его мнению
серьезно?
Я плюхнулась на стул, позабыв об элегантности. Стоять перед
Тарковским, как школьнице перед строгим учителем, мне уже
надоело.
— Как переменчивы ваши настроения, князь, — я улыбнулась, но
хотелось выругаться. — То «нет», то «да». Как юная девица, честное
слово. Сейчас уже ни ваши приглашения, ни ваши подарки ничего не
значат. Я была в тот день не в себе и плохо понимала, что
происходит. А вы подло этим воспользовались, и даже не явились ко
мне лично, чтобы извиниться. Не только подлец, но еще и трус,
получается.
Я отвернулась, сочтя тему исчерпанной. Добавлять сейчас о том,
что я больше не собираюсь редактировать научные статьи, будет
наверное глупо.
— Мне прекрасно известно, какова ситуация в вашем доме, из-за
которой вы не слишком любите принимать знатных гостей. Я лишь не
хотел вас стеснять, и очень надеялся увидеться с вами на следующий
же день, перед спектаклем, — спокойно пояснил Владислав, хотя в его
голосе уже проскальзывали рычащие нотки. Неужели и его можно
вывести из душевного равновесия?
— Допустим, — кивнула я, не слишком убежденная его оправданиями.
— И все же это не имеет значения. Даже явись вы лично с цветами и
поклонами, мой ответ бы не изменился. Вы опоздали.
Я окончательно отвернулась и потянулась к стопке документов,
которые скопились на моем столе. Намеревалась разобраться, что с
ними делать, но похоже, Тарковский посчитал, что тема не исчерпана.
Встал над столом, как гора, и только сейчас я поняла, насколько
высокий у него рост и насколько он широк в плечах, несмотря на все
свое изящество.
Прибьет и не заметит, даже пискнуть не успею.
Впрочем, кровожадным князь не выглядел. Даже сейчас, когда
злился, он сохранял во всем своем виде какое-то неуловимое
достоинство и даже благородство.
— В таком случае приношу свои извинения и обещаю, что впредь
ничего подобного не повторится. По крайней мере без вашего четкого
согласия, — произнес он несколько церемонно и опустил передо мной
небольшой пакет из коричневой бумаги. — Прошу, примите это.
