Лето. Яркое солнце на безоблачном небе еще далеко не достигло
зенита, но его лучи уже вполне ощутимо прожаривали землю.
Бесхитростная, журчащая трель жаворонка, казалось зависшего над
грунтовой, пыльной дорогой, настраивала на самый, что ни на есть
добрый и благодушный лад. Заблуждение, которое в этот славный,
мирный денек лета одна тысяча восемьсот пятидесятое от рождества
Христова запросто могло стать смертельно опасным.
По крайней мере, здесь, в приазовской лесостепи, сплошь
исчерченной извитыми оврагами - балками, заросшими всевозможной
лесной растительностью, ухо точно нужно держать востро. Хоть Крым и
вошел в состав Рассейской империи еще во времена Екатерины Великой,
без малого добрых семь десятилетий тому назад, нравы его
обитателей, татар – людоловов, этот факт изменил не слишком.
Сначала они просто людей из ближайших к Крыму областей воровали,
чтобы продать их на фелюги турецких работорговцев, а с приходом на
Землю десять лет тому назад Системы, поговаривают, и вовсе наладили
каналы сбыта двуногого живого товара алчущим дармовой Силы адептам
черных практик.
И все же, несмотря на вовсе даже не иллюзорную опасность от
возможных разбойников-людоловов, мы, с Пашкой, бодро шагали по
безлюдной проселочной дороге. А куда ж деваться, если единственный
центр цивилизации в наших краях, Павловск, расположен от нашего
дома аж в шести верстах. Тут уж приходится только выбирать: жить,
борясь с подступающими опасностями или и вовсе не выбираться из-под
мамкиной юбки.
- Жарко, - объявил мой брат, притормаживая, и вынимая из
заплечной небольшой котомки небольшую глиняную баклажку, заткнутую
пожухлой капустной кочерыжкой.
Глядя на его крепко сбитую, коренастую фигуру, я с вновь
вспыхнувшим затаенным чувством некоторой неполноценности
непроизвольно напряг свой бицепс. Нет, лучше и не сравнивать.
Трудно в целом свете отыскать двух столь непохожих братьев, как мы,
с Пашкой. Он – чернявый, невысокого роста, мускулистый, с уже вовсю
пробивающимися волосами под носом и на подбородке, и я – тощий,
белобрысый. Нет, не доходяга, до такого безобразия наши различия
все же не доходят, но сквозь кожу мои мышцы явно не выпирают. …И
еще практически полное отсутствие растительности на лице. А ведь
мне, как и Пашке, уже пятнадцать! Вон, некоторых из наших
сверстников в окрестных деревнях их родители так и поженили
уже.
