В пещере было темно. Я ощущал теплый
мех архилейского барса под спиной. Пахло тухлым мясом и сыростью.
Слышалось нервное порыкивание молодняка. Сегодня их впервые
выводили на большую охоту, и они весь день гуляли по логову в
боевой форме. Щенки нетерпеливые!
Из лаза тянуло пыльным воздухом
Хадского ущелья, которое уже сотни лет принадлежало нашей стае.
Даже сидя в своей берлоге, я чуял запах близкой добычи. Весна
пришла, а вместе с ней пришла и самая вкусная для нас пища —
тейвонские олени. Стада этих здоровяков мигрировали на север, и
путь их как раз пролегал у самого края нашего ущелья.
Внезапно раздался грозный рык. Он
прокатился по всем пещерам, отразившись от голых каменных стен, а
затем я услышал повизгивание щенков. Кажется, Мальту они порядком
надоели. Видимо, от возбуждения разгромили пару гнезд. Вот и
получили. Боевая форма у нас раза в три больше обычной — в узких
лазах, да низких пещерах в таком виде можно устроить нехилый
переполох!
Так что тут я был согласен с вожаком
— мелкоту надо приструнить и наказать. Иногда надо наказывать
жестоко, чтобы другим неповадно было. Но в остальном… В последний
день лета планирую бросить ему вызов. Мальт уже стар. Он закостенел
в своем поклонении предкам, да в презрении к людям.
Нет, людей я тоже презираю, и не
упускаю случая стащить корову другую в ближайших к ущелью деревнях,
но люди бывают интересны. Иногда накинешь на себя иллюзию и
предстанешь перед ними в образе какого-нибудь путника, да
выспрашиваешь про то, что в мире творится.
Местные, правда, сами не знают, что
творится в мире. Да и потом, известно им, что мы любую иллюзию на
себя наложить можем, потому с опаской относятся к чужакам. На порог
никого не пустят. Глупые! Будто, чтобы ими перекусить
ракхам требуется приглашение.
Но мне нравится их язык. Он мне
всегда казался чистым и плавным как течение узкой реки в нашем
ущелье. Мы всегда называли ее просто река, а люди Хольтой.
Красиво.
Получал я помню от Мальта за то, что
бегал к людям. Зато язык выучил так, что, если приму вид
какого-нибудь паренька, в жизни не поймут, что перед ними
ракха. Примут за своего, это точно!
Но только местные. Говорят, мир
необычайно велик, но дальше, чем на двадцать лиг от ущелья мы
никогда не охотились.
— Зачем? — говорил Мальт. — Здесь
вокруг жратвы вдоволь, людей мало, колдунов, хвала предкам, вообще
нет. Тейвонские олени проходят мимо дважды в год! Чего тама делать
в большом мире? Смерти искать?
