1.
Плохо смазанные колеса жутко скрипели,
мерзкий звук эхом разносился по узкой улочке, отскакивая от стен
грязных домов. Телега подпрыгивала на плохо уложенных булыжниках,
дергалась, то и дело накреняясь. Дрожь передавалась по деревянной
конструкции, создавая впечатление, что телега в любой момент готова
развалиться на части. Но тянущая ее парочка казалось не обращала на
это внимание, упрямо продолжая идти вперед.
Когда телега особо сильно дернулась, то
укрывающая груз рогожка сдвинулась, открывая части человеческих
тел: рук, ног, головы – мертвецов, лежащих вповалку. И тогда
случайные прохожие поспешно отворачивались, прижимаясь к краю,
чтобы пропустить страшную процессию мимо себя.
-
Очередных дохляков подобрали, - мрачно заметил Ерик.
Маленький, щупленький, узкоплечий, низкого
роста, он создавал впечатление мелкого хорька. Редкие мышиного
цвета волосы зачесаны назад, бегающие глазка не умели долго
задерживаться на одном предмете. Одежда - коричневая куртка, штаны,
рубаха, сапоги, все потертое, но из неплохой выделанной кожи. Под
стать внешности и занятие – карманник и взломщик.
- Их
сейчас достаточно находят на улицах, - глухо отозвался
Тугар.
Массивный здоровяк полная противоположность
Ерика. Широкоплечий, высокий, предпочитал не стесняющие движение
одеяния, но особо за качеством не следил, легко меняя при
необходимости на другое, нередко бывшее кем-то в
употреблении.
-
Бургомистр заявил, что трупы будут сжигать на старом кладбище за
счет городской казны, вот только забыл упомянуть, что уже обложил
всех лавочников дополнительным налогом на оборону, откуда и берутся
средства для уничтожения мертвяков, - лениво цедя слова протянул
третий и последний участник застолья по имени Коста.
В
отличие от первых двух он считал себя дамским угодником, следил за
внешностью и старался одеваться под стать с претензией на
благородное происхождение. Вел себя так же, или по крайней мере
пытался, простоватые манеры часто проскакивали, выдавая истинное
место рождения франта. Поэтому трюки с игрой в благородного
срабатывали лишь на глупеньких трактирных служанках и недалеких
матронах – жен мелких торговцев, кому давно опостылела супружеская
постель.
Все
трое сидели на улице, хозяин харчевни не стал утруждаться, расширяя
основной зал, и выставил дополнительные столы и лавки прямо на
булыжную мостовую. Крышей служил натянутый тент из грубой
мешковины.
