- Дождей бы поменьше нам, а так все в порядке, пока справляемся,
сажаем и рожь, и пшено, и яску[1], -
докладывал мой управляющий, высокий широкоплечий детина по имени
Дирк.
Одетый в холщовые штаны, заправленные в грубые кожаные сапоги, и
простую рубаху, перепоясанную выцветшим синим кушаком, он смотрел
прямо и спокойно, как всегда, когда речь шла о делах. Голос его,
низкий и хрипловатый, напоминал скрип тележных колес по сухой
дороге. На его ладони, лежавшей на краю стола, я заметила засохшую
каплю смолы – наверное, утром чинил забор у овчарни. Его лицо,
загорелое от солнца и обветренное, выдавало многолетний труд на
земле: кожа на скулах шелушилась, а в углах губ застыли белые следы
от соли, выступившей с потом. В глубине его карих глаз, похожих на
спелые каштаны, читалась уверенность, которую я всегда ценила. Дирк
работал на меня, а до этого и на моего мужа, уже почти двенадцать
лет, знал все проблемы этого края и умел плодотворно решать их.
– Вы, вашсиятельство, не извольте беспокоиться. Соберем по осени
и зерно, и фрукты с овощами. Да и дичь с рыбой будут. Перезимуем, –
продолжал он, уверенно поднимая руку, на которой вздулись жилы, как
корни старого дуба. Ладонь его на мгновение замерла в воздухе, и я
успела разглядеть мозоли, похожие на толстые монеты. Я знала, что
его оптимизм не был безосновательным: он всегда находил выход из
сложных ситуаций, будь то засуха или нашествие вредителей.
Я покивала, показывая, что услышала его слова. Мы с ним вдвоем
сидели в уютной гостиной на первом этаже, где мягкий свет проникал
сквозь большие окна, обрамленные тяжелыми шторами из зеленого
бархата. Солнечный луч дрожал на медном подсвечнике, оставляя блики
на полированных дубовых половицах. Здесь, поближе к кухне, откуда
доносился стук котлов и запах жареного лука, я обычно принимала
старших слуг: управляющего, экономку, дворецкого, садовника. Именно
они помогали мне решать ту или иную проблему, и я всегда ценила их
мнение. Вокруг нас стояли полки с книгами в потрепанных кожаных
переплетах, а на столе лежали свежие цветы – розовые пионы, которые
сегодня утром принес садовник.
Дирк, «старший из старших», как я шутила про себя, служил в
имении дольше всех. Он жил в ближайшей деревне, в каменном доме,
что могли себе позволить далеко не все крестьяне. Его семья была
большой: он растил семерых детей – троих сыновей и четырех дочерей.
Свадьбы старшим дочерям собирался играть уже на следующий год,
давая за ними богатое приданое, что было делом чести для него.
