1. 1 глава
– Мама! Ма! Там папа с тётей! – в меня влетает запыхавшийся Артёмка, моё почти четырёхлетнее чудо. Широко распахнув глаза, он тыкает крошечным пальчиком в сторону коридора в спальню.
Так и замираю на пороге. Только успела повесить вещички сыночка, а сама стою в осеннем пальто и сапожках.
– Папа?… – переспрашиваю, тут же цепляясь взглядом за чёрные шпильки, которые стоят у обуви мужа и которые я не сразу заметила, так как была слишком занята Артёмом, который хотел рвануть быстрее дальше, – С тётей?
Голос садится до низкого хрипа. Сердце медленно покрывается коркой льда.
Это не мои туфли. И никаких "тёть" не должно быть дома.
– Да! Они… они обнимались под одеялом! – лепечет сынок беззаботно, совсем не понимая серьёзности своих слов.
Того, как они больно врезается в мою грудь, пробивают её, словно острый нож, глубоко входящий в грудь, по самую рукоятку.
Мой собственный, совсем маленький сын говорит о измене мужа.
– Уже вернулись. – когда-то любимый, самый родной голос недовольно цыкает.
Подняв голову, сталкиваюсь взглядом с мужем. Он поспешно запахивает халат на своей могучей груди и завязывает пояс. Волосы слегка всклокочены, глаза лихорадочно блестят. Ткань халата ещё топорщится ниже живота.
В моём рту становится сухо. Я сглатываю, но только царапаю себе горло слюной.
– Угу. Сюрприз хотели сделать, - сдавленно говорю я, пока в собственных ушах слышу бешеный стук сердца, а в груди наоборот, пустоту.
Сделали… Артёмка жмется к моей ноге. Ему три годика всего, неполные четыре, он ещё не понимает, что происходит. Но дети же очень остро чувствуют, что что-то нет так. Вот и Тёмочка жмется ко мне, схватившись за полы платья кулачками, и сопит, глядя на отца.
Две недели назад мы с сыном уехали в санаторий. У Артёма обострилась аллергия и врач посоветовал нам полечиться. Свежий воздух пошел сыночку на пользу, я даже решила вернуться на день раньше. По мужу соскучилась, да и Тёма уже канючил, что хочет домой. Я и сдалась… думала, приеду пораньше, быстренько запеку курочку, сделаю фирменный салатик и вечером, когда наш папа вернется домой, устроим праздничный ужин.
– Кто она? – спрашиваю, не выдержав, – Давид, кто?!
Авров морщится, как от надоедливой зубной боли. Зачёсывает свои растрёпанные, каштановые волосы назад и спокойно говорит:
