1. Пролог
- Не отдам тебе ее, слышишь?! Только… только попробуй! Я голову тебе откр-р-ручу!
Наступаю на Батаева, размахивая пластиковой вилкой.
Такой даже не поранишься, но если будет нужно, я затолкаю ее бывшему в глотку и с хладнокровием змеи буду наблюдать, как он сдохнет!
Батаев пятится. В темных глазах растерянность и… страх?
О-о-о, да! Это правильно! Ему нужно бояться! Потому что мне плевать на свидетелей, трущихся за дверью.
- Ульяна, я…
- Ты ей никто, понял?! – шиплю, припирая Батаева к стенке. – Запомни это и повторяй как мантру всякий раз, когда захочешь подступиться хоть на шаг ближе, чем долбанных пять километров!..
Хватаюсь за лацканы пиджака и привстаю на цыпочки, чтобы заглянуть в когда-то любимые черные глаза.
- …А если у тебя вдруг разыгрались отцовские чувства, то шуруй в Казань к своей правильной жене и правильному семейству, черт бы их побрал!
По лицу мужчины бежит судорога, будто я затронула нечто болезненное. Плевать!
Меня заботит безопасность Дарины и точка. Для этого я готова драться хоть с тигром, а Батаев выглядит именно так. Крылья хищного носа раздуваются, глаза прищурены. Он – хищник, а я – жертва. Всегда ею была.
- Позволь мне хотя бы объяснить!
- Ты уже объяснил! – рявкаю, через силу осаживая злые слезы. – Объяснил тогда, тринадцать лет назад, помнишь? «Мы не подходим друг другу, Ульяна. Будь счастлива...» - тяну зло. – Так вот: я – счастлива. И мое счастье прямо пропорционально расстоянию между нами! Чем больше, тем лучше!
Не выдержав, срываюсь на крик. И замолкаю, пытаясь восстановить дыхание. Воздух густой, с трудом попадает в легкие. Меня душат обида и боль. Они никуда не исчезли и сейчас снова драли сердце на кровавые ошметки.
Батаев хмурится – готов выдать очередную порцию угроз, но почему-то переводит взгляд мне за спину и тихонько кашляет.
О боже!
Отскакиваю от него, как от прокаженного и, обернувшись, встречаюсь взглядом с дочерью. Меня прошибает холодный пот. Как она здесь очутилась?! И что успела услышать?
Лихорадочно кусаю губы, пытаясь хоть немного сгладить ситуацию.
- М-милая… А мы тут, - неловко взмахиваю руками, – кое-что обсуждаем. С моим, э-э-э, новым клиентом.
Чтоб он сгинул!
- А почему ты на него кричишь? – интересуется Дарина.
Она уже не ребенок. Двенадцать лет – вполне сознательный возраст.
