Destruam et aedificābo.
Разрушу и построю.
Глава 1. Ведьма
Она находилась в бреду. Ненадолго
вырываясь из хищных лап пустоты, вновь погружалась во тьму. Перед
глазами мелькали яркие картинки: обросшие бородатые люди, голоса,
повозка, сквозь рваный полог которой было видно безоблачное небо,
-- и вновь непроглядный мрак. Все вокруг наполнилось серыми
оттенками, а мир распался на множество звуков. Сначала странный
писк – похожий на крысиный, позже к нему добавились скрипы и стоны.
А еще постоянная капель, которая словно метроном пронзала её, в
буквальном смысле вырывая из небытия.
Утром третьего дня раздался
душераздирающий женский крик. Пленница попыталась разлепить глаза,
но ничего не получилось. Усталость была такой, что невозможно
пошевелить рукой или хотя бы пальцами.
Тьма наполнилась тревогой. Ей
казалось, что кто-то хватает её за плечи и трясет изо всех сил. Но
даже после этого она не смогла вернуться в реальность и с покорно
погрузилась в мрачные воды приближающейся смерти.
Озноб пришел внезапно. Она свернулась
калачиком, обхватив себя руками. Постепенно дрожь стала сильнее.
Стиснув зубы, она застонала, ощутив, как нечто удушающееся
подбирается к горлу и проникает внутрь.
Оглушающий крик разнесся по огромному
залу. Присутствующие ахнули, но остались сидеть на местах.
Промотор[1] напряженно уставился на
обвиняемую. Закрыв глаза, она восседала на скамье поддерживаемая
двумя служками. Вид у неё был прямо скажем неважный: блестящее от
пота лицо, грязные спутанные волосы, с губ срывается постоянный
шепотом – вполне возможно, что слова заклятия или чего-то
подобного. С другой стороны, чего еще ожидать от ведьмы.
Старый инквизитор, что вел процесс,
возложил пухлую руку на Библию и быстро затараторил молитву.
Ведьма откинула голову, дрожь стала
сильнее. Промотор, облизнув тонкие сухие губы, осклабился. Его
морщинистое лицо растянулось, а крючковатый нос стал напоминать
клюв. Почувствовав небесную защиту, он ожидал от сегодняшнего
процесса скорого приговора. Только инквизитор отчего-то тянул с
облечением ведьмы.
-- Обвиняемая в ереси обязана
отречься от колдовского естества и покаяться. Это не спасет её от
суда земного, но поможет перед судом божьим.
По толпе зевак, что пришли поглазеть
на судебный процесс, пробежал шепот одобрения.
