Голова не просто болела, она трещала как после сильнейшего
похмелья. Иван решил бы, что перебрал вчера в баре или до сих пор
не отошел от вечеринки по случаю завершения операции по поимке
местного авторитета, но дело явно обстояло иначе. Он хорошо помнил,
как добрался до дома, как кто-то окликнул его, и больше ничего,
темнота.
Иван протянул руку, провел по волосам, наткнулся на порядочную
шишку. Неужели поскользнулся и упал? Вот угораздило! Самое
неприятное, что никто не подойдет, не предложит помощь. На улице
уже темно, редкие прохожие скорее примут его за пьяницу, чем увидят
в нем стража правопорядка. Впрочем, он и сам таковым себя не
считал, потому и бросил юридический, отказался от теплого места и
незаслуженных погон. Отчим, конечно, был в ярости, мать назвала
неблагодарным и запретила появляться на пороге дома, пока
бестолковый сын не одумается.
Сын не одумался. Отслужил в армии, вернувшись, пошел работать
участковым, снял комнату у старушки в частном секторе. Правда, он
съехал полгода назад. Неудобно было приводить туда девушек. Сейчас,
кажется, снова оказался перед домом Зинаиды Львовны. Судя по тому,
что под левой рукой не асфальт, а какие-то растения, упал прямо в
клумбу. Ох, и влетит ему за это от хозяйки! Она эти кустики холит и
лелеет как родных детей, которых у нее никогда не было. Иван не
переживал. Он умел найти подход к женщинам: принести что-то
вкусное, помочь по хозяйству, послушать истории о жизни и дело
сделано, прощение получено.
Парень перевернулся на бок. Осторожно, чтобы снова не упасть и
не дай бог не сломать еще какие-то растения с мудреными названиями.
Встал. Чуть повело. Перед глазами мерцали звезды. Не страшно.
Главное, руки, ноги целы, чего, кажется, нельзя сказать о
ребрах.
Иван потянул футболку вверх. Темнота мешала разглядеть хоть
что-то, но бок, стоило прикоснуться, тут же отозвался ноющей
болью.
– Да чтоб тебя! – выругался парень.
– И тебе не хворать, добрый молодец!
Густой мужской бас явно не мог принадлежать Зинаиде Львовне.
Родных у нее тоже не было, потому риск встретить сына или
племяннице равнялся нулю. Может, кто-то из соседей?
Решив, что лучшая защита – нападение, Иван принял боевую стойку,
как учили в армии. Скривился от боли, пронзившей правый бок, снова
мысленно выругался.
– Ты мне кулачищами не грози, – добавил незнакомец, – мои-то
поболее будут. Признавайся, кто таков и что здесь делаешь?
