1. Глава 1
— Пиить, — с трудом шевелю потрескавшимися, пересохшими губами.
Во рту Сахара. Одеревеневший язык еле ворочается. Что со мной? Почему я никак не могу проснуться? Мыслить сложно. Ощущение, что голова вязким желе наполнена. Я бы и не сопротивлялась, не противилась этой липкой тьме, если бы так пить не хотелось. Кажется, что если протяну ещё немного, то просто умру от обезвоживания.
С трудом поднимаю тяжёлые, словно бы чугуном налитые веки. Упираюсь взглядом в инвалидную коляску и всё внутри обрывается. Такой контраст разительный. Я же секунду назад ходила. Дурацкий сон! И жизнь дурацкая! Ну за что мне всё это?!
Смаргиваю подступившие слёзы. Жмурюсь, пытаясь унять острую болезненную резь. Сознание сразу мутнеет, сонливость накатывает. Пугаюсь, что могу опять отключиться и широко распахиваю глаза. В комнате никого.
— Ксюша, — зову племяшку.
Пытаюсь говорить громко, но выходит лишь слабый, жалобный сип. Ох, так меня никто не услышит! Нужно хотя бы один глоточек жидкости сделать, промочить слипшееся горло. Вздыхаю и тянусь к прикроватной тумбочке. Несмотря на все мои усилия, пальцы лишь вскользь задевают пластиковую полупустую бутылку с водой. От напряжения позвоночник простреливает болью, рука дёргается и бутылочка с вожделенной влагой падая набок, скатывается со столешницы.
— Нееет! Вот же растяпа!
Чуть не плачу от разочарования. С пола я точно ничего поднять не смогу. Что же теперь делать-то?! Прислушиваюсь. Из зала доносится звук работающего телевизора. Судя по всему, Ксюша села кино посмотреть. А что, если это надолго? Она же думает, что я сплю и, ни сном ни духом, что я, прямо сейчас, нуждаюсь в её помощи.
— Ну-ка прекрати морось разводить! — ругаю себя, злясь на собственную беспомощность, — Ксенья не обязана возле твоей постели неотрывно дежурить. Пора уже научиться хоть немного самой о себе заботиться! Вон кресло у самой кровати стоит. Всего-то и нужно, что пересесть в него и доехать до зала.
Эх! Легко сказать «пересесть», но как быть с тем, что все мои предыдущие попытки самой в него забраться оканчивались неизменным падением на пол?
— И что с того? Когда-то ведь должно получиться!
«Оптимизм – наше всё!» — пакостно насмехается внутренний голосок.
Нащупываю пульт и поднимаю изголовье кровати практически в вертикальное положение. Голова сразу противно кружиться начинает. Пережидаю пока отпустит и решительно отбрасываю одеяло. С ненавистью смотрю на свои, теперь такие бесполезные, ноги: лучше бы их вообще не было! Не пришлось бы мучиться, таская за собой этот ненужный балласт. Всё равно доктора считают, что шансы на то, что я когда-нибудь снова смогу ходить – мизерные.
