Субботнее утро. Солнечный луч игриво заглядывает в комнату.
Ворочаюсь. Не размыкая глаз, протягиваю руку и нахожу упругие
округлости ягодиц. Глажу бархатную кожу. Лениво придвигаюсь ближе и
вдыхаю запах волос. Рука скользит по талии, поднимается выше и
прыгает на мягкие холмики с быстро твердеющими вершинами. Шепчу в
ушко: «Доброе утро, любимая». Я не вижу, но точно знаю, что Надя
сейчас улыбается. На розовых щечках проступают ямочки. Она
поворачивается, и мы сливаемся в страстном поцелуе. Тикают часы. А
нам плевать: суббота, будем резвиться в постели до обеда, а там –
куда заведет юношеская фортуна…
Но видение лопается как мыльный пузырь. Реальность рвет сонную
негу в клочья.
Тьма. Холод. Сырость. Спертый воздух. Монотонная капель отдается
эхом где-то в дальних уголках подземелья. Изредка тишину нарушает
писк летучих мышей. Съеживаюсь. Шмыгаю носом. Моргаю. Постепенно
глаза привыкают к темноте, и наконец, во мраке проступают отблески
мокрых стен. С трудом делаю шаг, другой, третий – и натыкаюсь на
сталактит: холодный, словно льдина, мокрый, склизкий. На запястьях
бряцают металлические кандалы. Остатки цепей будто посмеиваются над
моей неуклюжестью.
Где я? Нет, я знаю ответ, но пока просто не в состоянии думать
об этом. Хочется, чтобы все было сном, часть из которого лучше
никогда не вспоминать. Но мысли настойчиво лезут в голову. Жмурюсь,
гоню воспоминания прочь.
Снова осматриваюсь: из-за угла в десятке метров пробивается
тусклый мерцающий свет. Ступаю по каменной крошке босыми ногами.
Цепи на лодыжках звенят, пугают летучих мышей. Крылатые твари
шипят, взлетают, проносятся над самой головой, того и гляди, одна
из них запутается в волосах. Ну здравствуйте-здравствуйте, пришел
хозяин.
Тащу ноги к свету, будто зомби. Шаг, другой, третий… и вот уже
щурюсь от играющего огонька свечи на алтаре. Тени пляшут на мокрых
стенах, словно приветствуя. Из земли вырастает размытая дерганая
фигура человека. Она затмевает половину видимой части пещеры. Кладу
руки на старое выщербленное колесо от телеги с красной пентаграммой
и непонятными знаками. Тут же выскакивает голограмма меню:
Добро пожаловать, Заключенный
№32У792RU_
Я отшатнулся, забился в угол и закрыл лицо ладонями. Не могу
больше игнорировать прошлое: тесная камера КПЗ, добряк следователь,
злой конвой, СИЗО, пытки. Затем беспристрастный суд, заплаканная
Надя, а я за решеткой, между нами приговор – двадцать лет. В зале –
десятки пышущих злобой глаз. Плачь. Ругань. Крики: «Отдайте его
нам!» Но я не смотрю на них. Мои глаза держат взгляд Нади. Кроме
нее у меня больше никого нет. Нас соединяет нить понимания, веры,
любви. Но она рвется. Слышу, как трещат волокна. Мотаю головой: я
не виноват. Не виноват! Кричу: «Не виноват!» А в ответ поднимается
буря: «Мразь! Тварь! Нелюдь!..»
