Читать Вирус - Александр Швед-Захаров

Ступени эскалатора бежали вверх. Михаил Евгеньевич Степанов переминался с ноги на ногу, словно приближая окончание подъёма и достижение финиша. Левой рукой он теребил пуговицу на своём пальто, а правой крепко сжимал ручку портфеля. Вестибюль станции метро «Удельная» встретил его серостью и отсутствием людей. Михаил сперва решил, что уже никого нет, и он полностью опоздал, но взглянув на большие настенные часы понял, что у него в запасе ещё есть полчаса.

– Кхе, кхе, – в пяти метрах от него покашлял патрульный.

Михаил Евгеньевич отшатнулся от него в сторону, словно от прокажённого. Патрульный проводил его понимающим взглядом и поправил сползшую вниз медицинскую маску.

До своего дома, на Скобелевском проспекте, Степанов практически добежал. Трясущимися руками он набрал код доступа в подъезд, и дёрнул ручку на себя. Ворвавшись в подъезд, он крупными шагами перескакивал со ступени на ступень, преодолевая этаж за этажом. Его квартира располагалась на последнем, пятом этаже. Механическим, отработанным движением он вставил ключ в замочную скважину двери своей квартиры, повернул два раза и толкнув дверь заскочил внутрь. Быстро закрыл и заперев на засов, он прислонился спиной к двери. Михаил Евгеньевич стянул шапку с головы, по его лбу бежали капли холодного пота, а редкие длинные волосы увлажнились и слиплись.

– Папа, что-то ты сегодня опаздываешь, – донёсся голос с кухни.

Степанов снял пальто, скинул туфли и уселся на табурет, стоявший в прихожей, отдышаться.

– Да уж, ещё чуть-чуть и могло бы всё закончиться печально. – согласился отец.

Из кухни, вытирая руки полотенцем, вышел Иван.

– Папа, с тобой всё в порядке? Может тебе выпить таблетки от давления? – немного обеспокоенно спросил сын.

– Да нет, – Степанов отмахнулся, – ерунда. Сейчас отдышусь и всё пройдёт.

– Я отварил картофель и нарезал овощной салат. Иди скорее есть, скоро отбой. Видимо ты даже помыться не успеешь, – спокойным тоном констатировал сын.

Степанов повесил пальто, поставил туфли на полку, и умывшись сел к столу. Аромат отварной картошки, с таящим в ней масле, разносился по кухне. Сглотнув слюну, отец положил на тарелку свою порцию и приступил к трапезе.

Без трёх минут десять, они легли по своим кроватям и пожелав друг другу спокойной ночи, выключили свет.

В 22.00 громкоговорители, висевшие на улице, ожили.