– Мама-а-а… Ма-ам!
Ванька ворвался в калитку, простучал босыми пятками по мощеной дорожке и в два счета возник на крыльце.
– Вань, где шлепки твои? – строго поинтересовалась я.
– Там! – он неопределенно махнул рукой куда-то за забор. – Мам, можно я…
– Ваня! – перебила я его. – Иди и принеси свою обувь!
– Ну, ма-а-ам! Я потом! Можно я…
– Сейчас, Ваня! – отрезала я решительно. Знаю я его «потом»!
Ребенок переминался на нижней ступеньке крыльца, вертелся так, словно у него и в самом деле шило в одном месте было. Я только диву давалась, ну откуда в нем столько энергии? Целый день на улице скакал, и хоть бы что! Насилу на обед на полчаса загнала, и то, пока кушал, извертелся весь, ему и есть одновременно надо было, и мне что-то рассказать, и в окно поглядеть, и пятку почесать…
– Мам…
– Вань! – да, упорный у меня ребенок! Знает ведь, что когда я говорю что-то сделать, то надо это делать, но каждый раз пытается проверить, а вдруг прокатит?
Ванька фыркнул, топнул в сердцах босой ногой, и, поняв, что препираться со мной бесполезно – только время потеряешь – пулей унесся обратно на улицу.
– Забавный он у тебя все-таки, – тепло сказала Женька. Она томно раскинулась в кресле-качалке и лениво отталкивалась носком, чуть покачиваясь.
– Забавный – не то слово! – согласилась я, присаживаясь на диванчик. – Только активный чересчур, по-моему…
– Что есть, то есть, – согласилась она. – Я вообще удивляюсь, как ты его умудряешься так хорошо воспитывать! Все-таки характер у него тот еще… Упрямый…
– Да уж! В папочку, – с ехидцей отозвалась я. – Наградил сыночка… Но ничего, это сейчас непросто, а в жизни потом очень даже пригодится!
Забавный ребенок тем временем с реактивной скоростью прибежал обратно, неся шлепанцы в руках, и демонстративно поставил их прямо у моих ног.
– Вот твои тапки! А теперь…
– Нет, Вань, погоди, – снова перебила его я, – ты их зачем тут положил?
– Дак ты же сама меня просила! – сынок с возмущением пожал плечами, всем видом давая понять, как он обескуражен моим вопросом.
– Ваня! – я постаралась сделать свой голос максимально строгим. – Я просила принести твою обувь не ради собственного удовольствия, а потому, что ты опять оставил ее на улице, неизвестно где.
– Не неизвестно где, а вон под тем кустом! – возразил он, махнув опять куда-то в сторону дороги. – Там трава и ничего не видно, что лежит!
