Читать Пистоль и шпага - Анатолий Дроздов

Засада… Не в том смысле, что у нас проблема – просто сидим. Багратион рассердился, что мы оставили пушки в Смоленске, и велел добыть новые. Сам-то 23 потерял, но ему можно. Он командующий 2-й Западной армией, генерал от инфантерии и вообще князь древнего рода. Хотя в Грузии таких князей – каждый второй после каждого первого. Наши пушки были полным барахлом: две списанные трехфунтовки и еще пара древних четырехфунтовок, которые мы притащили из имения графини Хрениной. Для них и ядер-то не сыскать, как и стаканов с картечью – сами заряды вязали. Но формально выглядит ужасно: потеря целой батареи. И не важно, что пушки мы заклепали, а французам они и на хрен не сдались – у них другие калибры, но фитиль нам со Спешневым Багратион вставил от души. Дескать, обязаны были вывезти. Бросить раненых, погубить людей, но железяки притащить. Здесь другое представление об оружии: пушки дороже человеческих жизней. Орудие стоит дорого, и делать его долго, а солдат бабы новых нарожают. 1812 год…

Это я ворчу. Посидите в засаде сутки – сами озвереете. Заняться совершенно нечем – только наблюдать из кустов, как прет на восток «La Grande Armée»[1]. Наполеону надоело сидеть в Смоленске, и он погнал своих баранов на убой. Торопятся покойнички… Лучше бы в Днепре утопились: и сами бы не мучились, и нам легче. Нет же, Москву им подавай! Медом им там, понимаешь ли, намазано. Будет вам мед – с мерзлой кониной вприкуску. На всю жизнь запомните…

Отслеживать передвижение французов легко – их выдают огромные столбы пыли. Они поднимаются высоко к небу – видно за несколько километров. Колеса повозок и тысячи ног размолотили грунт местных дорог в прах. Ноги проваливаются в него по щиколотку, а то и более. Дождей нет, жара, и вся эта взвесь, взбиваемая сапогами и копытами, висит в воздухе, оседая на мундирах и потных лицах. Солдаты превратились в негров – только белки глаз видны на черных лицах. Мундиры у всех одинаково черные. Помыться и постираться нельзя – с водой плохо. Ее и для питья не хватает. Колодцы в деревнях вычерпываются до дна передовыми частями, идущим следом достается жидкая грязь. Люди пьют из луж и болот, случается – и конскую мочу[2]. Здоровья армии это не добавляет. «La Grande Armée» ползет на восток, как линяющая змея, оставляя по пути клочки кожи. Но ползет – воля императора. Не ходил бы ты, Бонапарт, по шерсть – не вернулся бы стриженым…