Читать Доспехи совести и чести - Наталья Гончарова

Российская империя. Конечная станция N-ской железной дороги.

Май, 1879 год.

По тому, как мало людей на станции Потап Архипович сразу же понял, что прибыл слишком рано. Выходит зря волновался. Пока собирался, три раза возвращался домой, забыв то одно, то другое, торопился, спотыкался, нервничал. Все боялся опоздать, сквернословил безбожно, гнал извозчика, гнал себя, а теперь, стоит тут как третья подпора. И стоять так несчастному еще целый час, да и то, если повезет и поезд прибудет в срок, что с поездом, отчего то случалось не часто. Вынув несвежий платок, он запыхтел, будто тот самый паровоз, которого ждал с такой тревогой, и, выдыхая воздух через плотно сомкнутые губы, торопливо протер вспотевшее лицо и лысину на макушке. Правда, вспомнив, что буквально с утра, так старательно каждый свой редкий волосок уложил воском, отдернул руку будто ошпаренный, испугавшись, что одним лишь неловким движеньем испортил все. Кто знает, вдруг именно сейчас, в самый важный момент его жизни, он стал похож на того самого глупого попугая с хохолком, которого графиня Батюшкова привезла из Москвы на потеху здешней публики. Покрутившись в поисках чего-то во что можно было бы поглядеться, он, встав на цыпочки, из-за плеча стоящего перед ним мужчины, посмотрел на свое отражение в окне, и, убедившись, что вид он имеет вполне презентабельный, казалось, наконец, угомонился. Но ненадолго. Через минуту вновь заволновался, стал переминаться с ноги на ногу, затем, запустив руки в бездонные карманы сюртука, начал судорожно что-то искать, пересыпая в их глубинах толи монеты, толи пуговицы, толи еще какой мусор, и выудив как из глубокого болота портсигар, спешно закурил. Как будто, даже обрел спокойствие, правда, ровно на пять минут, до той лишь поры, пока последняя искра не загорелась на конце сигареты, но лишь затем, чтоб навеки погаснуть. В ту же минуту, его глубоко и широко посаженные глаза снова забегали туда-сюда, по всей видимости, выискивая на платформе кого-нибудь из знакомых, однако же, с целью неизвестной, а точнее известной лишь ему самому.

Пара скучающих дам, мальчишки-посыльные в ожидании прибывающих, слоняющиеся без дела с одного края станции на другой и обратно, несколько путейцев, в ярко – зеленых суконных мундирах с янтарно – желтыми латунными пуговицами в два ряда, словно гонцы неистово буйного лета, в самом начале нежного, но скромного на цветение месяца май – вот и вся компания.