Они проехали почти триста километров пути.
Громкая музыка, полупустая дорога, равномерно шуршащая под колесами машины и короткие фразы чужих друг другу людей объединенных общим пространством – это всё, что у них было.
Она смотрела перед собой, на серый пластик приборной панели, на время от времени проплывающие перед глазами дворники, на почти не сменяющиеся утренние пейзажи за окном и молчала.
Вечером.
Еще вчера вечером ничего этого не было.
Предпоследний покупатель в предрожденственский день в полустроительном магазине, где она работала полунесчастным кассиром.
Он долго перебирал лопаты, одиноко стоящие в углу и пользовавшиеся спросом только во время снегопадов. Держал их на весу, подбрасывал в воздухе, перехватывал то одной рукой, то другой, словно примерялся к верному боевому скакуну, а не к куску железа. Потом отходил, возвращался и снова что-то думал и взвешивал. Это длилось так долго, что Маша начала невольно сопереживать лопатам, мысленно выбрав для себя фаворита – черную с оранжевой ручкой и кучей заводских наклеек – и болеть за неё. Она, упершись подбородком в ладошку, неосознанно улыбалась. И вдруг представила, как он откапывает этой лопатой спрессованный снег, и как сильные мышцы играют на его спине. Образ расширился и стал таким ярким, что она на секунду провалилась в него и почти ощутила холодный воздуха вокруг себя и радость от того, что рядом сильный мужчина.
– Эта, – он, не глядя на Машу, звонко положил на прилавок ту самую оранжево-черную красотку и начал копаться в бумажнике.
То ли от того, что они остались в магазине почти одни, то ли от того, что в воздухе пахло праздником, в котором все окружающие её люди скоро будут веселиться, а она, Маша – одиноко плакать, идя по улице, а может от того, что только что она видела его спину и почти ощутила его запах, в общем, не совсем понятно от чего, но девушка залилась яркой пылающей краской.
Он резко поднял глаза и замер. Что случилось в то мгновение она даже не успела понять. Его взгляд, холодный, серый, колючий, быстро проник в случайно открывшиеся створки её души, проскользнул мимо всех неважных мыслей и переживаний и, достигнув самого дна, увидел её – Машу. Она поняла, что её увидели, что она не успела увернуться и отчаянно посмотрела в ответ. А там, в серой полупрозрачной радужке дрогнул и от удивления расширился зрачок. Расширился и пропустил её в свою глубину. И она тоже увидела в ответ. От произошедшего у Маши похолодели и занемели губы.
