Посвящаю свой верной команде бета-ридеров:
любимому супругу Андрею,
Свете У., которая мне как сестра,
Тане Г. и Тане Ф., моим добрым коллегам по цеху.
А также Анжеле Т., «главной по связи».
…в этой части парка в самый разгар рабочего дня было почти безлюдно. Редкие мамочки с колясками и бабуськи с палками для скандинавской ходьбы не в счёт.
Лину это вполне устраивало, даже не так – более, чем устраивало. Так казалось, что в мире почти никого не осталось. Никого, кроме неё…
Громко и противно, прямо над головой заорала ворона. Ей тут же, сипло, скрипуче, отозвалась вторая, третья. В их нестройной перекличке Лине слышался издевательский смех. Типа, давай, кар-кар, р-рразмечталась она, кар! Полновластная цар-ррица мир-рра без людей, х-хар-хахха-арррр!
– Твари, – тихо сквозь зубы процедила Лина, крепко зажмурившись. Вороны как-то в раз угомонились.
Но слёзы уже подступили, едко обжигая веки. Девушка жалко всхлипнула, втягивая голову в плечи и крепче прижимая к себе рюкзачок. Сидя так, с темнотой под веками, Лина слышала журчание искусственного водопадика, прыгающего по камням в небольшой пруд. Шорох и шелест листьев над головой. Редкое натужное поскрипывание и лязганье колеса обозрения в вышине за спиной. Фоновая музыка сегодня молчала, и к девушке снова вернулась иллюзия: она осталась одна. Совсем одна. Наконец-то.
Отдышавшись, проглотив очередной приступ бессильных рыданий, она заставила себя открыть глаза. От прудика в зрачки тут же прыгнули яркие блики. Лина зашипела, в который раз проклиная генетическую причуду, почти лишившую её радужки пигмента. И не только радужки.
В своей семье или по-другому – на фоне своей семьи Лина выглядела форменной белой вороной. Нет, она не была абсолютным альбиносом, тогда было бы чем шикануть – мраморно-белая кожа, красные зрачки, вампирический образ и всё такое. Лина просто родилась вся какая-то обесцвеченная: кожа у неё была тонкая, на грани просвечивания, очень-очень светлая. Венки и сосуды под ней выглядели не голубоватыми, а пепельно-серыми, словно потёки грязной воды. По мере взросления это становилось причиной для всё более недобрых шуточек.
Волосы прямые, тонкие, как шёлковая нить, но удивительно густые и всегда лежащие как-то неподвижно, словно парик из металлической проволоки. Но почти в ноль лишённые пигмента, с едва угадываемым оттенком, они не походили цветом на благородное серебро. Больше всего этот оттенок напоминал мартовский лёд, слегка подтаявший на солнце и утративший кристальную прозрачность. Самое обидное, никакая краска не держалась на волосах, уплывая в сток весёлыми насыщенными разводами, оставаясь только на полотенцах и стенках ванной. И ни пол-тона от заявленного на упаковках не оседало на бесцветных Лининых прядях.
