– Превосходно. – Пётр Васильевич погладил бок животного, утопил пальцы в густом меху. – Вот это красота. Давно?
Он взглянул поверх очков, таких тонких, что, казалось, в них совсем нет линз.
Дима на миг задумался.
– Меньше двух часов назад, – ответил он рассеянно, расстегивая куртку и стараясь не смотреть на стол, где лежала рысь.
Охотник устроился на скамье у стены и с удовольствием вытянул уставшие ноги. В мастерской едва различимо пахло химией и диким зверем. Несмотря на прохладу, Диму душил жар, хотелось выйти на улицу, умыть лицо горстью снега.
– Хорошо, тогда сразу и начну. – Пётр Васильевич накинул через шею чистый фартук, завязал за спиной. – На тебе лица нет, всё в порядке?
Дима напрягся, облизнул пересохшие, почему-то горькие губы. Ждал этого вопроса, но не успел придумать ответ.
– Илай… Она его убила.
Не удержался, посмотрел на рысь. В ярком свете потолочной лампы пепельно-серая шерсть отливала голубизной. Мускулистые лапы заканчивались изогнутыми когтями. Такими кошка может вскрыть даже лося.
Пётр Васильевич цокнул языком.
– Жаль, хорошая была псинка. Я тебе говорил – одной лайки на рысь это мало.
Дима мотнул головой, отгоняя образ: разорванное горло, кровь на обивке сиденья. Сказал:
– Я у тебя посижу маленько? Выдохся что-то.
«Илай всё еще в машине».
– Да хоть до утра оставайся, дом большой, – отозвался Пётр Васильевич, пробуя указательным пальцем кромку ножа. На столе уже стояла миска с крахмалом; под столом, у ножки – запечатанная пачка крупной соли. – Может, тебе горячего налить? Или у меня там коньяк початый стоит. Хороший, сын подарил.
– Коньяку можно.
– В гостиной у камина. В конце коридора направо.
– Тебе принести?
– Потом. После работы. Ты, может, мясо хочешь забрать? – Вопрос застал Диму на пороге.
– Кто же ест хищников?
Пётр Васильевич покачал головой.
– Дурацкие нынче традиции. А мясо у рыси, между прочим, нежное, вкусное, как телятина. Когда-то на стол боярам подавалось как деликатес. Ладно, дело твоё.
Под потолком коридора застыл в пике пернатый охотник. Дима почти был готов признать в нём коршуна, но запутали непривычный окрас и ярко выделявшийся рыжий хвост. А еще подвешенная на невидимых лесках птица казалась крупнее своего собрата: может, дело было в непривычной близости или в размахе крыльев, способном накрыть лежащего человека.
