На дворе стояла типичная русская осень. Не из тех, что удивляют красочностью пожелтевших листков и буйством природы, скорее наоборот, она обладала характерными для двадцатых чисел ноября ранней тьмой и просачивающимся через оконные щели холодом. Землю припорошил влажный снег, а дороги испещирили глубокие следы от шин. Даже небо казалось каким-то болезненно серым, от чего люди, заканчивая дела, стремились как можно скорее оказаться у себя дома.
Куда не подайся – слышно будет, как пронзительно завывает ветер.
Лес, раскинувшийся на многие километры вдоль рек и автомобильных дорог, медленно утопал во тьме. Редко нынче встречаются столь густые лиственные леса. Голые, иссохшиеся деревья росли так плотно друг к другу, что даже в солнечный день видимость была не дальше собственного носа. Корни их уродливо переплетались, создавая на земле жуткие узоры. В глубокой чаще пройти можно было только по нескольким старинным тропам, которые люди не вытоптали, но выжгли, от чего почва на этих дорожках, единственных, на которых ничего не росло, до сих пор имела пепельно серый цвет. Поговаривали, будто прежде здесь обитали волхвы, совершавшие жертвоприношения древним чудовищам, а в девяностые даже нашли следы сект, установивших по всему лесу деревянных идолов.
Солнце полностью скрылось за горизонтом. Холод, пронизывающий землю, стал ощущаться ещё более отчётливо. Сашка поёжился. Он знал, какие слухи ходят в деревне о происходящем в этом лесу, всё-таки с раннего детства лето проводил у бабушки, но… Сейчас вместе с другом они вошли в самый центр глухой чащи.
– Ну вот, что я тебе говорил? – радостно воскликнул Женя.
Он указал на просторную поляну, где помимо всего прочего, в середине находилось огромных размеров кострище.
Сашка недоверчиво ответил:
– А если это от сектантов осталось? Мало ли, какие психи тут ходят…
Женя от него отмахнулся. Этот мальчик жил в деревне всю жизнь, в доме лесника. С Сашкой, однако, они познакомились только этой осенью, когда у того наступили школьные каникулы, и сразу нашли, что у них много общего. Во-первых, дети верили в мистику: домовых, водяных и прочую нечисть – во-вторых, ночь предпочитали дню, и в-третьих, оба они были мальчишками одиннадцатилетнего возраста.
На удивление, бревна в кострище за всё то время, что им не пользовались, ничуть не отсырели. Сашка достал зажигалку, Женя – спирт, и вот через несколько мгновений высоко в небо поднялся огненный столб. Пламя костра освещало всю поляну и согревало промерзшую землю. Страх и беспокойство на время отступили.
