…Солнце трепещет дьявольским пламенным шаром в звенящей синеве неба. Жарко до одури. Невыносимо, отвратительно, ненормально жарко… Мой пробковый шлем – какой же нелепый головной убор! – кажется мне тяжелым, как медный горшок, но он дает хоть немного тени, и мои глаза видят, куда держать путь. Насколько хватает взгляда, вокруг простираются открытые голодным ветрам дюны, окаймленные в ускользающем горизонте придавленными горами и скалами. Сколько миль уже я шагаю, обливаясь потом и мыкаясь в духоте, – они всё так же далеки, эти проклятые лживые камни с их хилыми ручьями меж редкими кустами и травником перелесков. Теперь я понимаю слишком хорошо, почему сходили с ума люди Винтигера и почему шли ночами солдаты Африканского корпуса Наполеона. Сморщившимися пальцами я извлекаю из фляжки, закидываю в рот и глотаю один прозрачный шарик-пилюлю, разбиваю другой о свое лицо каждые два с половиной часа, но моя драгоценная сжатая вода кажется мне сжиженной теплотой. Она не приносит освежения.
Воздух над кусаче-горячим песком кажется густым до осязаемости. В нем я даже не иду, а почти плыву, как водолаз. Задержишься на несколько мгновений, и твои ноги начинают вязнуть все глубже. Только обжигающие облачка пыли напоминают, что стоят мои бедные ноги всё ещё на земле.
Земля… Край Ма-Агуну… Терра инкогнита. Возможно, за несколько столетий я первый человек, попавший сюда… за каким-то чёртом. Племя тумсапи живет тут тысячу лет, но даже эти кочевые дикари обходят стороной испепеленные пустоши. Они тоже считают меня сумасшедшим. Все, кроме Лекоми. Он-то и поведал мне при свете углей своего костра о «детях пустыни», странном народе, что живет в скальных домиках и выбирается оттуда только по ночам.
– Они наказаны бродить меж двух миров, но им ведомы тайны своих Предков и Древних, ступавших по Земле на заре времени.
И поведал о городе богов где-то за горами.
– Дед моего деда видел дорогу, что скрыта застывшей тенью. Она тянется до самых отрогов Гунора. Дальше они не рискнули пойти, потому что духи их не пустили…
– Каким же образом?
– Всю ночь они не могли сомкнуть глаз из-за шума ветра и свечения, хоть не было Луны. Тогда-то пропал ночной часовой, и хоть они обошли весь склон, не смогли его разыскать. Когда солнце вставало над Гунором, дед моего дела и его товарищи увидели в дрожащем воздухе над перевалом очертания города… То был Город, великий Город, не деревня и не крааль. С великими домами и прекрасными улицами, яркими дворцами и зелеными садами. Вождь сказал, что сторож побрел к нему и заблудился в нем…
