– Куда прёшь под колеса, чучело деревенское! – Колчин очнулся от мыслей и еле успел отвернуть машину, чтоб не сбить мужика, бредущего ему навстречу по пыльной проселочной дороге. – Нарожали дебилов, проехать невозможно!
До конечной цели путешествия оставалось десять минут. Колчин внимательно вгляделся в неясную даль, чтобы не пропустить необходимый поворот. И вот, наконец, навигатор оповестил о прибытии в заданную точку маршрута.
Колчин остановил машину у большого деревянного креста. Он ни на секунду не сомневался в необходимости своего намерения, хотя большинство его знакомых считало эту затею блажью сорокалетнего холостяка, а некоторые даже опасным безрассудством. Но Колчин твердо задумал. Тем более что терять ему было нечего. У него не было семьи, радостью детства он к сорока годам не обзавелся, родители умерли, достигнув возраста жизни. Так что в случае неудачи никто из его близких не мог бы пострадать.
Колчин вывалил свое тучное тело из кабины джипа и огляделся. Двухметровые заросли пожелтевшего борщевика обреченно возвышались по обеим сторонам непрерывной дороги. Слева, изнывая пустотой, раскинулось коротко постриженное поле, на дальней границе которого угрюмо тянулся бесконечной темно-зеленой полосой неприветливый хвойный лес. Колчин отвернулся от леса и посмотрел на север. Там тоже был лес. Негостеприимный и неживой. Огромные ангары полуразрушенных очертаний, сгнившие от пустоты времени деревянные бараки, ржавый мертвый трактор смотрели на Колчина и говорили ему: уезжай и забудь сюда дорогу. Об этом же произносил Колчину крест. Высокий, черный и деревянный.
Но решительный Колчин был непреклонен в своей уверенности. Он сгреб с заднего сидения небольшой рюкзачок и захлюпал большими резиновыми сапогами по разбитой колесами внедорожников тропинке вглубь леса.
Это место посещали толпы искателей приключений, поклонников НЛО и путешественников во времени. Сейчас они все казались Колчину смешными, убогими и однообразными. Как и мелкотравчатые статейки в интернете об аномальной зоне села Никитское.
«Пишут, а сами не знают, что пишут, – с раздражением чувства и превосходством мысли думал Колчин, перемешивая сапогами липкую глину, – поспрашивали бы хоть местных, оторвали бы ягодицы от дивана».
А местные рассказывали неохотно. При тусклом свете умирающей лампочки и шуме ветра за мутным окном бабка Антонина, побрызгивая слюной, вещала Колчину за бутылкой пятидесятирублевой водки.
